Вместо обычного письменного стола – изящный столик на гнутых ножках, без бюваров, наборов авторучек, стопок бумаги, деловых папок. Полускрытая ковровой занавесью ниша, в которой – атласный диван, возле него трюмо с набором красивых баночек с кремами, хрустальных флаконов, принадлежностей для макияжа. В углу – бар с холодильником. У стены – два мягких кресла, между ними – журнальный столик с обычным набором: пузатый хрустальный графин, две рюмки на длинных ножках. Широкое, во всю длину стены, окно, закрыто тяжелой портьерой.
Хозяин, одетый в китайский шелковый халат с иероглифами и изображениями фантастических птиц, сидит в одном из кресел. Тощий, узкоплечий с несоразмерно большой головой.
В другом кресле – изящная Сусанна. Двумя наманикюренными пальчиками держит бокал с вином. Мизинец отставлен. Будто выставлен на демонстрацию.
– Почему молчишь, шалава? – беззлобно спросил Кузнец. Обычно так матерятся дворовые пацаны хулиганы, считая матерные словечки показателем солидной взрослости. – Расколола горбоносого или потянула пустышку?
– Больно уж он неразговорчивый. Я и так, и сяк – не поддается, отделывается словечками типа «бывает», «может быть», «надо же»… И все же кое что узнала…
– Кое что меня не устраивает, курва. Зачем он приехал в Россию? Почему поселился не в Москве – в занюханном академическом поселке? На кого молится?… Надо было покрутить фуфелями, показать ему титьки. Пригласить в гости, завалиться под него… Любая вокзальная шлюха, зарабатывающая сто деревянных в час, знает, как это делается. А я отваливаю тебе в сотню раз больше…
– Уже говорила – не проститутка, – обидчиво дернула плечиками
дамочка. – Ищи другую… Ту же вокзальную проститутку…
Кузнец усмехнулся. Налил в рюмку коньяк, выразительно поднял. Сусанна помедлила и ответила тем же. Ей вовсе не хочется терять выгодного босса. Вот и приходится выслушивать подзаборные словечки, восторженно улыбаться. Будто перед ней сидит не примитивный бандюга, а, по меньшей мере Сенека или Диоген.
– Усохни, падла, – промурлыкал головастик. – Ништяк, я не обидчивый, зря штормовать не стану. Только учти, курвочка, еще раз проколешься – пущу под молотки. А еще лучше – положу под своих пехотинцев – пусть позабавятся… Дошло?
Владельцу казино доставляет наслаждение дразнить бесправного кандидата наук. Развалившись в глубоком кресле, он выбрасывает из себя запас самых грязных словечек. Извивается тощим телом, посмеивается, то и дело вытирая выступающие на губах слюни.
Сатир, настоящий сатир!
– Дошло, – испуганно сжалась женщина.
– Вот и ладно, лярвочка, вот и хорошо, старая курва… Ццынкани, что еще удалось узнать?
Несколько минут Сусанна молчала – старалась подавить в себе страх и брезгливость. Она понимала – босс зря слов на ветер не бросает, вполне может отдать ее на растерзание своим шестеркам.
Кузнец с интересом наблюдал за ней. Кажется, угроза сработала.
Бледность сменилась красными пятнами на шее и в верхней части груди, глаза помутнели. Отлично, теперь шлюшка будет стараться изо всех сил, над ней камнем будет висеть ожидание расправы.
Наконец, женщина заговорила. Старалась подобрать слова повесомей, убедить головастика в своей нужности. Начала от совместной с клиентом поездки из Куликова в Москву. Основной упор на умелую маскировку, когда она спряталась в «мерсе» и оттуда изучала привокзальную площадь.
Упоминание о беседе горбоносого и цыганки Кузнец пренебрежительно отбросил. Цыганка не та фигура, которую можно заподозрить, обычная проходная пешка. Зато встреча клиента с каким то старичком, прибывшем на древнем «запорожце» заинтересовала его. |