– А я ничего не требую! – огрызнулся киллер.

Командир эскадрона помолчал, снова заковылял по комнате. От двери к окну, остановка, осмотр территории выставки, возвращение к двери. Собков следит за ним, как конвоир за подследственным. Догадывается какой вопрос готовит ему босс. И по прежнему не знает, что ответит.

– Как с депутатом?

Киллер ответил с пятиминутной выдержкой. В меру почтительно, в меру дерзко.

– Еще во Франции говорил: политиками не занимаюсь. Доход – мизерный, зато опасность залететь – дай Боже какая. Нет ни малейшего желания снова сидеть в Матросской Тишине, потом – на зоне. Если – не к стенке.

Высказался и замер. Знал бешенный норов собеседника. Вполне может забыть и о гостинице и о неминуемом разоблачении. Правая рука незаметно подобралась к рукояти спрятанного за брючным ремнем пистолета.

Но Монах не заорал, не полез в карман за оружием – миролюбиво усмехнулся. Будто погладил по головке расшалившегося малыша. Причина необычной доброты босса плавает на поверхности. Киллер ему нужен, очень нужен!

– Еще раз повторяю: отказаться не получится. Придется в очередной

раз отметиться. Другие варианты не сработали. За истекшие полгода что

только мы не делали: подкладывали в легковушку паршивого сявки

взрывпакеты, пытались достать его у любовницы, в загородном доме, по

дороге в Думу. Ничего не получилось. Вся надежда на тебя… Только не

кокетничай, терминатор, не изображай святую невинность! – мягко прикрикнул

он. – Знаю ведь – ищешь подходы… Нашел?

Собков сделал вид – поправляет отклеенный ус. На самом деле спрятал злую усмешку. Кажется, коса нашла на камень, хитрость столкнулась с хитростью. Придется приоткрыться.

– Ну, если так… Если сговоримся о гонораре… Не стану скрывать – искал. И, кажется, нашел. Повезло… Хлипкий подходец, но – что есть, то есть. Сеструха моей «супруги» пригласила нас на свадьбу, выходит замуж за депутата. Проболталась – торжество посетит Пушкарев. Лучший друг жениха.

Услышав о предстоящей свадьбе, «Робинсон» поднялся с кресла. По обыкновению, спотыкаясь, взволнованно заходил по комнате.

– Удача! Вот это удача! Только не торопись, милый, очень прошу тебя – не торопись. Заглотнет рыбина крючек – поводить нужно, дать возможность порезвиться на воле, уж потом – дернуть посильней. Сечешь?

– Тоже так думаю… Но это возможно только после ликвидации Ахмета. Приходится гримироваться, изображать то ученого, то вшивого студента. Какой уж тут депутат!

– Понимаю. Поскорей ликвидируй кавказца. Время не терпит, приходится медленно… торопиться, – Монах испытующе оглядел невозмутимую фижиономию «профессора», нерешительно наморщил гладкий лоб. – Наберись терпения, послушай старика… То, что скажу, поможет тебя безопасно и, главное, надежно охомутать депутата, развесить на его ушах шикарную лапшу… И не только на депутатских, но и на ментовских – тоже!

Александр глубоко вздохнул, задержал в груди воздух. Так он поступал всегда, утихомиривая волнение. Информация Монаха ему до перегоревшей лампочки. Сам с усам. И все же в схватке с политиком пригодится любая мелочь. Если придется стрелять.

Эскадронный разгуливал по комнате, выстраивая в голове предстоящий монолог. Знал старый хитрец, что на убийство политика терминатор не пойдет. Собков тоже выстраивал… отказ. Ибо покушение на депутата напоминает ампулу с ядом. При опасности она лопнет и отправит его в ад. С пересадкой в морге. Как уже отправили старого Бульбу.

– Семен Григорьевич Пушкарев, пятьдесят два года, фракция… Впрочем, наименование фракции ничего не прибавит и не убавит… Женат.