А представители созданного Петром шляхетства писали свои мемуары следующим языком:

"Наталия Кирилловна была править некапабель. Лев Нарышкин делал все без резона, по бизарии своего гумора. Бояре остались без повоира и в консильи были только спекуляторами".

Приведенные выше строки, в которых современный русский человек не может ничего понять, заимствованы историком Ключевским из мемуаров одного из наиболее образованных людей Петровской эпохи. Сопоставьте язык протопопа Аввакума и Петровского шляхтича и вы легко сделаете вывод, кто ближе к сегодняшним людям, и за кем мы идем и хотим идти.

В правление Бирона возникает так называемая "новая" русская литература. Эта новая литература не имеет ничего общего по своим идеям с существовавшей до того русской литературой. Идеи, под знаком которых развивается творчество, так называемого, отца новой русской литературы Кантемира - это чисто европейские идеи. Идеи же развивавшейся в то время на западе "просветительной философии", целью которой было подготовка великой французской революции - были в основе своей рационалистические и атеистические, философы "просветители" с позиции "чистого разума" вели атаку на монархию и религию.

Д. Благой, автор "Истории русской литературы XVIII века", изданной в 1955 году в Москве, большое внимание уделяет творчеству Феофана Прокоповича. Он восхваляет его за то, что "попав в самый центр католического мира, он вынес оттуда идеи Возрождения и Реформации и кровную на всю жизнь ненависть ко всякого рода мракобесию и изуверству вообще... и за то, что "этот богослов и учитель церкви" ценит творческую мощь человеческого ума, "великий свет", зажженный эпохой Возрождения".

"Это, - пишет Благой, - делает его первым в многочисленном и славном ряду наших писателей-просветителей XVIII века".

Уже одно это обстоятельство возведения "православного" архиепископа в ранг духовного предка русской космополитической интеллигенции заставляет нас с подозрением относиться к духовному и моральному облику Феофана Прокоповича, главного помощника Петра I в деле уничтожения Патриаршества и идейных основ самодержавия.

Взгляды Феофана Прокоповича и Татищева складываются под влиянием европейских рационалистов, Фонтеля, Бейля, Гоббса и Пуффендорфа.

Под знаком рационализма проходит и все творчество Антиоха Кантемира. И сам он не русский и литературное творчество его не русское по своим идейным устремлениям.

"Сам Кантемир также принадлежал к типу передовых людей и идейно был связан с Прокоповичем и Татищевым. По окончании Академии Наук, где он учился у Бернулли Вайера (история) и особенно Гросса (нравственная философия), Кантемир окончательную шлифовку получает в Париже. В Париже Кантемир сближается с представителями ученолитературного мира, особенно с прославленным масоном Монтескье. Здесь, под влиянием "просветителей", сложились религиозные, политические и общественные понятия Кантемира. Русская литература, в лице первого ее представителя, начинает свою жизнь всецело под влиянием просветительной литературы Запада, т. е. литературы масонской, направленной против религии и всех божественных установлений. Если Феофан знал прекрасно Бэкона и Декарта, и протестантского писателя Буддея, то Кантемир удостоился чести знать видных масонов, Вольтера и Монтескье, книгу которого "Персидские письма" он перевел на русский язык." Ода Кантемира "На хулящих учение. К уму своему" направлена против духовенства. Эта сатира вызвала одобрение у Феофана Прокоповича, и он даже написав Кантемиру послание в стихах "К сочинителю сатир". Такой интерес Ф. Прокоповича к сатирам Кантемира понятен, если вспомним, что в одной из них Кантемир резко выступает против Архиерея Георгия Дашкова, выдвигавшегося сторонниками восстановления Патриаршества, в Патриархи, резко выступает Кантемир и против "безмозглых церковников вообще".