На крыльце она лицом к лицу столкнулась с капитаном Жюно. Усатое лицо старого вояки выражало угрюмую озабоченность.

– А, сударыня, – сказал он, увидев княжну. – Вы не спите? Это очень кстати. Мне кажется, нам необходимо кое-что обсудить. Сожалею, что не сделал этого еще утром. Каюсь, с моей стороны это была непростительная слабость – решить, что надоедать вам расспросами в вашем положении будет слишком неучтиво.

– А теперь ваше мнение переменилось? – надменно спросила княжна, не понимая еще, в чем дело, но по тону капитана догадываясь о приближении неприятностей.

– Увы, – ответил Жюно. – Вокруг меня творится какая-то странная путаница, и мне начинает казаться, что вам известно об этом гораздо более моего.

– Я не понимаю ваших намеков, сударь, – холодно сказала княжна. – Я хочу спать. С вашего позволения я отправлюсь в свою комнату, чтобы постараться как следует отдохнуть перед завтрашним днем.

Капитан учтиво, но весьма решительно загородил собою дверь.

– Виноват, принцесса, – сказал он, – но спать вы пойдете тогда, когда я сочту это возможным. Я понимаю, что мои манеры в данный момент оставляют желать много лучшего, но и вы должны меня понять: идет война, и прежде всего я должен думать о долге, и только потом – о манерах.

– Не далее как вчера вы утверждали, что не воюете с женщинами, – сказала княжна. – Ваши воззрения слишком быстро меняются, капитан.

Капитан Жюно наклонил голову, явно пытаясь совладать с раздражением.

– Принцесса, – наконец произнес он подозрительно ровным голосом, – сейчас вы моя гостья, и знайте: всего один шаг отделяет вас от того, чтобы сделаться пленницей. Умоляю вас, не делайте этого шага! Вы что-то знаете, ну, что вам стоит сказать мне? Скажите, что означает вся эта кровавая чепуха, и останемся друзьями!

– Простите, капитан, – ответила княжна Мария, – но я действительно не понимаю, о чем вы говорите. Вам отлично известно, что сразу же после ужина я отправилась в свою комнату и не выходила оттуда. Так что же вы хотите от меня узнать? По-. верьте, это не я стреляла на околице!

– Стрелял наш часовой, – нехотя проворчал капитан. – Бедняга, он не жилец. Его зарубили саблей, как и… Впрочем, принцесса, это долгий разговор. Не угодно ли вам пройти в дом и ответить на некоторые мои вопросы?

– Вы говорите со мной как с гостьей или как с пленницей? – спросила княжна. – Впрочем, это все равно. Я понимаю так, что выбора у меня нет – ни как у гостьи, ни как у пленницы.

– Я не стал бы выражаться так прямо, – несколько смягчаясь, ответил капитан, – но в целом это верно. На войне как на войне, сударыня.

Войдя в горницу, капитан крикнул, чтобы принесли еще свечей, и, усадив княжну, уселся сам, широко расставив ноги и уперевшись ладонями в колени. Принесли свет. Капитан жестом удалил вестового и стал, собираясь с мыслями, набивать трубку. Княжна, облокотясь на стол, спокойно наблюдала за ним. Капитан исподлобья посмотрел на нее, но, встретившись с безмятежным взглядом Марии Андреевны, торопливо и смущенно потупился. Он действительно испытывал неловкость, будучи поставленным перед необходимостью допрашивать женщину, и не просто женщину, а принцессу; но ось происходивших вокруг странных событий действительно располагалась где-то совсем рядом с нею и не видеть этого мог только слепой.

– Сударыня, – сказал он наконец решительно, отложив в сторону так и не закуренную трубку, – прошу вас, выслушайте меня. Поверьте, я не питаю к вам никаких враждебных чувств и всей душой стремлюсь помочь вам поскорее очутиться в привычной и достойной вас обстановке.