|
Судя по всему, в этом случае массовое сознание проводит аналогию с анафемой. Во-вторых, нельзя забывать, в каких условиях находился патриарх Тихон. Можно сказать, что фактически он оказался заложником у большевиков. И понятно, что у него не было возможности провозглашать официальное благословение даже какому-либо конкретному лидеру белых. В то же время мы знаем, в том числе из протоколов допросов святейшего патриарха, что Тихон, не скрывая своих симпатий, оказывал молитвенную поддержку и А. И. Деникину, и А. В. Колчаку. Если рассуждать о православных ценностях, возможно, это имело даже большее значение, нежели официальное благословение.
Кроме того, из воспоминаний адъютанта адмирала Колчака ротмистра В. В. Князева нам известно содержание письма святейшего патриарха Тихона, переданного Колчаку в январе 1919 года одновременно с маленькой фотокопией иконы святителя Николая Чудотворца, покровителя странников и моряков, с Никольских ворот Кремля. Левая сторона образа, на которой была изображена рука святителя с крестом, была сильно повреждена в результате обстрела, совершенного большевиками, но сохранилась часть иконы с правой рукой Николая Чудотворца, в которой он держал меч. В письме святейший патриарх писал: «Посылаю фотографическую копию этого Чудотворного Образа, как Мое Вам, Ваше Высокопревосходительство, Александр Васильевич – Благословение – на борьбу с атеистической временной властью над страдающим народом Руси. …Карающий меч в правой руке Чудотворца остался в помощь и Благословение Вашему Высокопревосходительству и Вашей христианской борьбе по спасению Православной Церкви и России». На территориях, подконтрольных «белым» правительствам, начинают возрождаться православные приходы, открываются храмы, совершаются богослужения. Два региональных собора Русской православной церкви – Юго-Восточный и Всесибирский – устанавливают временный порядок управления епархиями до того момента, пока не произойдет воссоединение со святейшим патриархом. То есть ни о каком расколе с Москвой или отделении речи не шло. Нужно сказать несколько слов и об отношении к церкви лидеров Белого движения. Так, адмирал Колчак заявлял о признании всех актов и распоряжений, изданных Поместным собором в 1917–1918 годах, и неоднократно говорил о первенствующей роли Русской православной церкви среди других конфессий на территории бывшей Российской империи. В дальнейшем предполагалось создание специальной государственной структуры, которая не контролировала бы церковь, как это было со времен Петра Великого, а оказывала бы ей поддержку. Здесь нельзя не вспомнить о деятельности архиепископа Сильвестра, который в ноябре 1918 года был избран главой временного Высшего церковного управления Сибири. В то время в этом регионе был отменен Декрет об отделении церкви от государства. Русской православной церкви возвращались отобранные у нее земли и собственность, в школах восстанавливалось преподавание Закона Божия. В Сибири была возобновлена учебная деятельность в пяти духовных семинариях и пяти духовных училищах. В конце января 1919 года Сильвестр привел к присяге адмирала А. В. Колчака как Верховного правителя России. Архиепископ восстановил институт военных священников и активно поддерживал движение добровольцев-крестоносцев, возникшее в колчаковской армии. Также он был известен как духовник Колчака. В нескольких сохранившихся письмах владыки к адмиралу есть рассуждения о том, что наряду с победами на фронте ни в коем случае нельзя забывать о духовном возрождении, и в частности имеется указание об отправке на фронт Евангелий и нательных крестов. Приняли сторону Белого движения и многие другие иерархи, что, впрочем, по мнению ряда историков, отражало лишь их личную позицию. В целом справедливо утверждение о том, что Русская православная церковь придерживалась нейтралитета. И хотя патриарх Тихон не раз выступал с резкими обличительными заявлениями в адрес большевиков, основной его заботой было сохранение церкви и поиск путей ее существования в условиях гражданской войны и произошедшего раскола общества. |
