|
Все больше в цирк комический выступления превращала. Но с фишками всякими, разумеется. То змейку на груди рвану до пояса и давай, как цыганча, трясти наливными-вывалившимися… То с мальчиками своими — ну, музыкантами, то есть — грязные танцы на сцене устроим… А иногда, если подвыпью хорошо, так и подол до ушей могу. А там колготки сеточкой и никаких таких трусиков. Веселилась, в общем. Нет, глобально мы осторожно работали — следили, чтоб не было у «Русской красавицы» в одно с нами время какой-нибудь шумной акции. Старались по их следам не выступать. А администраторам всем объясняли — то Черубина с группой, а это — самостоятельно. Поэтому и программа немного более вольная. А им там в клубах чем вольней, чем стоит от программы такой крепче, тем лучше… В общем, вернувшись из тура с гастролями, настоящая Черубина нас выследила. Подходит ко мне после выступления. Гляжу — Марина Бесфамильная. Молча кивает на авто. Она кивает, а телохранители ее, ребята мне с виллы еще знакомые, с двух сторон от меня уже стоят и ухмыляются… Садись, мол, поехали… Я обомлела вся. Понимаю — допрыгалась. Но сажусь. А что делать. Все равно достанут ведь… Марина негодует вся: «Какая вульгарщина!» — шипит. — «Это ты издеваешься, или и впрямь я так выгляжу?» «Не», — отвечаю, осмелев, — «Не боись. У меня — порно, у тебя эротика…Только кроме нас с тобой, никто этого не замечает. Ты их морды в залах видела? Им что водка, что пулемет, лишь бы с ног валило…» Ну, то есть я, наверное, не так сказала. На «вы», там, и с уважением. Но смысл именно такой был. А она в ответ: «Это ты не в тех местах выступаешь». А сама напряженная вся. Как пружина или гадюка перед прыжком-нападением. Глаза горят, руки трусятся… Ну, думаю, тут мне и каюк настал. Сейчас, думаю, сдаст ментам за мошенничество. Или ребятам своим предложит побаловаться. Они так на меня косились, ух! С явным желанием проучить нерадивицу. У Черубины ведь, ты же знаешь, от этой знаменитости такое положение сделалось, что все дозволено. Прихлопнула бы она меня или, там, покалечила — и ничего бы ей за это не было, кроме рекламы еще большей. Потому как она — народная любимица, а я — кусок дерьма на палочке. У них, у звезд, у всех так… Но Марина по-другому рассудила. Настоящим была человеком, ничего не скажешь… Странная правда, но у них, у талантливых, у всех так. Музыканты, они народ повернутый, особенно рок-н-рольщики…
— Почему «они»? — Рина вдруг провалилась куда-то в свои мысли, и мне пришлось тормошить ее вопросами. — Ты ведь тоже, говоришь, играла что-то… — Я? — она поморщилась в приступе какой-то новой внутренней боли. — Да так, ерунду всякую… Впрочем и Черубина-то тоже — попса. Правда ведь? Но я не об этом. В общем, решила госпожа Бесфамильная все по-своему. «Вот что» — говорит. — «У меня завтра большой концерт. На хорошую, родную мне публику. Выйдешь вместо меня. Балет отдохнет, ничего с ними не станется. Хочу посмотреть на реакцию. Не может же быть, чтоб им и впрямь все равно было, кто перед ними ногами машет, и кто поет — бездушная техника или сама Черубина. Будешь слушаться — никаких у меня к тебе претензий не будет. Даже расписку напишу, если хочешь, мол, претензий не имею, проведенные концерты был по моей воле отыграны…» Расписка эта у моего адвоката, и она вам ее не отдаст. И не просите даже… Копию расписки Лиличка позже все же вытянула. В качестве иллюстрации к рассказу Рины, вместе с фотографиями — вот тот концерт, где она под маскою, вот фото нашей встречи: мы с Ринкой одновременно к одноразовым стаканчикам с разных сторон низкого столика тянемся… Расписка тоже прилагается. |
