Свинтус не мог не уловить мое состояние! Ведь именно так — сам рассказывал — он чувствовал себя совсем недавно, пытаясь стать эмигрантом. Собственно, как и все приезжие, собравшиеся вписаться в прогрессивные течения новой страны.

«Здесь мы из настоящего строим будущее», — говорил он, вернувшись, — «А там — лепим из него же прошлое. Потому что только с первоклассным буржуйским прошлым ты можешь чего-то добиться там. И приходится себе его наживать, наверстывать то, что вообще-то ты никогда и не упускал… Не хочу!» — обалдевший от всего этого Свинтус стал патриотом, хотя имел все шансы остаться в Германии. А когда еще не вернулся, грустно звонил мне и подолгу жаловался, а я выслушивала и развлекала легкими несуразицами, а ты, Димка, злился, что Свинтус звонит не вовремя…

И вот теперь, когда, потерявшаяся, я несу чепуху какую-то, Свинтус, вместо того, чтоб разгадать за наигранной бойкостью мое смятение, и подбодрить… Вместо этого он навсегда испортил мне все зачатки попыток быть оптимисткой:

— Слушай, почему, когда Сонечка занята, ты разговор откладываешь, а когда я — продолжаешь? — спросил он с явной претензией.

Кошкой, опущенной в воду, скукоживаюсь, чувствую, как едкая лужа слёз подкатывает к глазам с внутренней части. И ты, Брут?! Попрощалась, причем окончательно. Положила трубку навсегда, и больше звонить ему не буду, даже когда пожар или землетрясение…

Но я излишне отвлеклась на Свинтуса, забыв, что писала тебе отчет о проделанной работе. В общем, в редакции побывала. Как видишь, впечатление странное.

— Нинель, сейчас очень занята, поэтому принять тебя, думаю, не сможет. — посерьезнел Карпик, когда я изъявила желание понервировать своим внезапным явлением мисс Вредакторшу.

— Не сможет? — переспросила, потому что подобное как-то в голове не умещалось. Наша Нинель, и вдруг не выделит и секунды, чтобы с милой улыбкой сообщить о каких-нибудь очередных моих катастрофических недостатках? — Занята? Чем, простите? — интересовалась напрямик, и не пытаясь скрыть насмешки — А… Рассмотрением анкеты потенциальных подчиненных. Достойное занятие, не позволяющее отвлечься ни на секунду!

И тут мне стало смешно. Нинель, которая набирает штат сотрудников и занимается отбором журналистов, всего полгода назад шипела в след нашему Редактору не до конца приличные слова, и подробно объясняла сама себе, как надоел ей уже этот журнал, и как в ближайшее же время она пошлет его — да-да, именно туда, куда ты подумал. И вот теперь она стала тут главной…

— Слушай, я вообще по поводу работы зашла, — пересилив себя, пришлось признаться в конце концов. Пересилив, потому что одно дело — к Вредактору проситься, и совсем другое Нинельке собственную пригодность доказывать.

— Даже так?! — Карпик подозрительно сощурился. — Темнишь что-то, подруга. Ты ж, говорят, охмурила такого типа, что работа тебе больше не нужна, как и мы все…

«Очень интересно, — подумалось, — Это кто ж такой слух пустил?»

Сейчас думаю, зря удивлялась. Что еще людям про меня было думать? От старых дел отказалась, о новых распространяться не стала. Исчезла из поля всеобщего общения, и даже в священных забегаловках ни разу за последние полгода появиться не соизволила.