— Сознательно платишь эмоциями, или само выходит? — внезапно спрашивает Николай.

«Ну и переходики у него!» — шарахаюсь мысленно. Вслух же произношу невозмутимое:

— Сознательно. А что, заметно?

— Мне — да. Остальным — вряд ли. Специализируюсь в эзотерике, — тут же поясняет с извиняющейся интонацией. — Не по работе — для души и развития.

— Вижу, что не по работе… — отчего-то вдруг — и об этом нужно судить не из смысла наших слов, а по взглядам, улыбкам и интонациям — между нами зарождается атмосфера странного взаимопонимания. Мы не знаем друг, о друге ничего существенного, не собираемся поддерживать в дальнейшем никаких отношений, но четко ощущаем некое глубинное родство. И только в этот момент успокаиваюсь, понимая, что ситуация приняла благоприятный характер окончательно.

— Ты и впрямь не верила в загруженность трассы шалавами или кокетничала, невинность изображая? — не стесняемся откровенных вопросов мы.

— Больше второе, чем первое. Но от данной конкретной барышни такого не ожидала… А, если не секрет, отчего вас так на моих правах заклинило? — чувствую себя вправе выяснить сейчас все не ясности.

— Важно было, — отвечает. — И сам, ведь, удостоверился, и Тимофея осадил. Он ведь ни одному твоему слову не верил. Мог в любой момент на рожон полезть… Мало ли… Я всегда его стараюсь под контролем держать. А с машиной получилось весьма убедительно. Я тебя в его глазах, как бы, человеком сделал. Не потому, что водить умеешь. А потому что я — человек давно для Тишки авторитетный — чегой-то там проверял, и проверил, и убедился в твоей значимости… Тимофей у меня вообще-то очень добрый, но заигрышный. Втемяшит себе что-то в голову — ничем не вычешешь. Плохо бы вышло, если б он тебя за брехушку малолетнюю принять решил.

— Спасибо за комплимент, — без тени кокетства оглашаю свой возраст и благодарю за эпитет «малолетняя».

Отчего-то чувствую, что с Николаем, можно снять маску «наивной, кукольной», потому со спокойной совестью ухмыляюсь скептически. — Благодарю за заботу, но я бы и сама справилась. Такие как Тимофей на самом деле — романтики и потому легковнушаемые. Я с такими умею…

Уже по тому, как Тимофей наспех паркуется, и чуть ли не вприпрыжку бежит к нам на веранду, становится ясно, что новость, несомая им — громадна.

— Вы не поверите! — блестящие глаза-пуговки в данный момент совершенно квадратны. — Она все проделал бесплатно и с огромным удовольствием. А потом убежала! — и добавляет куда менее торжественно. — Карманы я проверял. Ну что вы так недовольно смотрите?!

— Идиот! — хором выкрикиваем мы. — Срочно в туалет, срочно мыться! Бесплатный сыр, только в мышеловке! — корректно намекаю я. — А бесплатный вход, только в больных промежностях! — безжалостно констатирует Николай.

Тимофей обиженно надувает губы и хмурится, как ребенок. Потом проникается все же серьезностью ситуации и молча с достоинством удаляется на поиски коммуникаций.

А потом целый час мы угораем от смеха. Тимофея охватывает настоящая паранойя. Каждые десять минут он останавливает машину и с привычным уже нам бормотанием об «отлить, слить, полить»… хватает бутылку с водой и выскакивает на обочину.

— Кто ж знал, что у них там нормального умывальника не найдется?! — возмущается он поминутно. — Эх, заранее бы предвидеть, мыло бы с собой взял, — вздыхает еще чаще. И поливает, поливает, поливает свой несдержанный орган, и трет его кусочками туалетной бумаги, приговаривая: — Профилактика — великая вещь! Ну и что, что сейчас ничего, может потом проявится.