* * *

Иван не знал, что и думать. Он не мог понять, как, каким образом эта девка проникла в кабинет босса без уведомления охраны.

— Оля! — отеческим голосом произнес Бойко. — Моя дорогая девочка! А мы тут с Иваном только что о тебе говорили… Думаем, куда же ты пропала… Иван, предложи нашей голубушке кресло.

Моховчук стряхнул с себя оцепенение и вскочил на ноги, уступая свое место.

— Присаживайся, Оля… — радушно засветился Бойко. — Нам нужно с тобой о многом поговорить. А я-то переживал, не случилось ли с тобой чего…

— Ничего не случилось, — хмуро ответила девушка. — И пусть Иван сядет на место, не пылит понапрасну. Я буду разговаривать стоя.

— Хм… Как знаешь. Хочешь чашечку кофе?

— Нет, — отрезала Оля.

— К чему этот свирепый тон… — делано удивился Бойко. — Так мы далеко не уедем. Ты, милая моя, не забывайся и сбавь обороты. Лучше расскажи мне, где это ты пропадала столько времени. Репетицию пропустила. А у тебя ведь выступления, программа… Но я понимаю, понимаю… Такое несчастье с близкой подругой. Кто бы мог подумать?!

— Тот, кто это спланировал, — она перевела взгляд на Ивана. — И совершил.

Бойко, казалось, был потрясен.

— Боже мой! На что это ты намекаешь?!

— Перестаньте ломать комедию, босс, — холодно произнесла Оля. — Я заглянула сюда не для того, чтобы поиграть с вами в кошки-мышки. Наигралась уже…

— Полегче на поворотах… — начал было Иван.

— А ты заткнись!

Бойко рассмеялся.

— Извини, Оля, — сказал он, успокаиваясь. — Неуместный смех. Как, впрочем, и твой тон. Но, согласись, ситуация забавная. Мы сбились с ног, разыскивая тебя, думали, что ты тоже пострадала от рук маньяка, а ты вваливаешься в мой кабинет, грубишь самым непростительным образом, и, судя по сердитому выражению личика, обвиняешь меня… В чем? В том, что я, Владимир Бойко, уродую своих же сотрудниц?!

— Вот именно.

— Серьезное обвинение… И конечно же, у тебя есть доказательства? Или я ошибаюсь?

— Надя хотела уйти от вас. Как и Света Родина.

— Какое же это доказательство? Смех один.

— Отчего же вы не смеетесь?

— Свету Родину изуродовал маньяк Виктор Берковский. А теперь кто-то ему подражает. Кстати, сам Берковский покончил с собой в следственном изоляторе.

— Как это?

— Вскрыл себе вены гвоздем. Нервы не выдержали. Или следователи переборщили с методами дознания.

— Его смерть тоже на вашей совести! Я. сейчас же пойду в прокуратуру!

— Фу ты, ну ты, лапти гнуты!.. — улыбка на лице Бойко погасла. — Вот смотрю я на тебя и думаю: не вышвырнуть ли мне тебя вон? А потом передать всю информацию о тебе в соответствующие органы. А? Ты хоть понимаешь, что я могу сделать с тобой все, что захочу?

— А я могу сейчас перепрыгнуть через стол и в одну секунду сломать вам шею, — холодно заметила Оля. — Иван даже свой дурацкий нож достать не успеет. И единственная причина, по которой я этого не делаю, это моя исключительная сдержанность. Но всему есть предел, босс. Не испытывайте мое терпение.

— Ага… — Бойко посмотрел на Ивана с намеком, изогнув бровь.