Еще один принц. Если считать меня, то три коронованные особы на один зал казино. Не многовато ли? Или нормально? А если остальные, чьи напряженные спины я в данный момент созерцаю, тоже какие-нибудь Prince и Princesse? Надо будет хоть по фотографии изучить правящие династии, чтобы знать, с кем на одном поле судьба свела.

Когда в очередной раз бандит показал молодой монаршей паре фигу в виде трех совершенно разных картинок, девица что-то недовольно выкрикнула в сторону двери и оттуда, как черт из табакерки, выскочил служка с тремя полными коробками жетонов.

Скорее всего, это дети каких-нибудь шейхов. Не похожи они на европейцев. Прилетели на личном самолете или приплыли на яхте – и оттягиваются. Ладно, тут не познакомимся, так в Дохе в «Four Seasons» встретимся. Мы ведь с Тимуром туда непременно поедем.

Успокоив себя, я стала выбирать автомат, попутно окинув незаметным взглядом остальную публику. Впрочем, можно было не маскироваться. Никто из остальных игроков, а их набралось еще человек пятнадцать, внимания на меня не обратил. Фыркали и звенели автоматы, сверкали разноцветные лампочки и бриллианты, дробно стучали жетоны, позвякивали драгоценности. Красота!

Я пристроилась в самый угол. С одной стороны рубился с бандитом потный взъерошенный мужик в безупречном светло-сером костюме, с другой восседала пышнозадая молодая дама в горностаевой накидке на рубенсовских плечах.

Сиденье было вполне удобным, тонкости обращения с автоматом мне были известны. Я начала!

Помните в «Беге» слова генерала Черноты: «А ты азартен, Парамоша!»? Так вот, тот Парамоша по сравнению со мной выглядел грудничком. Причем слабоумным.

Все-таки мы очень плохо себя знаем! Не зря говорят, истинные качества личности проявляются в экстремальных ситуациях. В моей жизни до сего момента, конечно, много всякого бывало, но именно сейчас я определенно поняла, что самый экстремальный экстрим – это игра. Забираются на обледенелые вершины, прыгают с парашютом и плавают среди акул с аквалангами те, кого создатель обделил даром азарта в игре. Вот они и наверстывают. Тем же, у кого этот дар есть, никакие гонки-полеты-скалолазанье не нужны. За те секунды, что однорукий бандюган думает, чего бы такое учудить, можно успеть сто раз умереть и двести воскреснуть. Покрыться горячим потом, высохнуть до трещин на губах, впасть в предынфарктное состояние, выздороветь, грохнуться на дно пропасти и воспарить к небесам.

Кажется, из всех органов, обретающихся в моем совершенном организме, действовали лишь руки и глаза. Все остальное отмерло, чтобы не мешать. Я скармливала ненасытному чудищу жетон за жетоном, и он, сообразив наконец, что тягаться со мной бесполезно, принялся выплевывать мои жетоны обратно, причем, чем настойчивее я его угощала, тем сильнее он отплевывался!

Содержимое коробки таяло, зато на столике рядом высилась уже целая гора. Вдвое, нет, втрое большая, чем я успела отправить в пасть бандита!

– Давай! Давай! – подгоняла я автомат, не оставляя ему и секунды, чтобы опомниться.

Я поняла главный секрет: его нужно закормить до тошноты! До рвотного спазма! И тогда он, обессилев, исторгнет все. Чтобы только от него отстали!

На секунду мне показалось, что за моей спиной собралась толпа, которая, затаив дыхание, следит за разворачивающейся баталией и едва сдерживается, чтобы не взорваться приветственными овациями в мой адрес. Я обернулась – никого. То есть зал оставался по-прежнему полон, но все были поглощены своими личными битвами. Однако я вполне успела заметить, что такая впечатляющая гора выигранных жетонов выросла только у меня.