|
Третья книжка красуется «Последним поцелуем», роскошно-поэтическим стихотворением г. Кольцова. Четвертая книжка блестит прекрасным стихотворением г. Лермонтова «Русалка» и поражает удивлением отрывок из поэмы гр-ни Е. Р-ной[74 - Е. П. Ростопчиной.] «Существенность и вдохновение, или Жизнь девушки», да – поражает удивлением, и если хотите знать почему, прочтите сами этот удивительный отрывок… Пятая книжка необыкновенно богата прекрасными стихотворениями, из которых два – «Ветка Палестины» и «Не верь себе» – принадлежат г. Лермонтову. Первое поражает художественностию своей формы, а второе глубокостию своего содержания и могучестию своей формы: дело идет, кажется, о тех непризванных поэтах, которые могут вдохновляться только своими страданиями, за отсутствием истинного поэтического призвания[75 - В стихотворении Лермонтова «Не верь себе» Белинский увидел поддержку собственному отрицанию субъективизма в поэзии, отрицанию «лазаретной» поэзии (см. в наст. т. прим. 4 к рецензии на сборники «Кальян» и «Арфа» Полежаева). Эту точку зрения Белинский сохранил и позже. В статье «Стихотворения М. Лермонтова» (1841) он писал о стихотворении «Не верь себе», что «в нем поэт решает тайну истинного вдохновения, открывая источник ложного» (наст. изд., т. 3).].
Не верь себе, мечтатель молодой[76 - В цитируемом тексте: «Не верь, не верь себе, мечтатель молодой».], Как язвы, бойся вдохновенья… Оно тяжелый бред души твоей больной Иль пленной мысли раздраженье. В нем признака небес напрасно не ищи: То кровь кипит, то сил избыток! Скорее жизнь свою в заботах истощи, Разлей отравленный напиток. . . . . . . . . . Не унижай себя. Стыдися торговать То гневом, то тоской послушной И гной душевных ран надменно выставлять[77 - Курсив Белинского.] На диво черни простодушной. Какое дело нам, страдал ты или нет? На что нам знать твои волненья, Надежды глупые первоначальных лет, Рассудка злые сожаленья? Взгляни: перед тобой играючи идет Толпа дорогою привычной; На лицах праздничных чуть виден след забот, Слезы не встретишь неприличной. А между тем из них едва ли есть один, Тяжелой пыткой не измятый, До преждевременных добравшийся морщин Без преступленья иль утраты!.. Поверь: для них смешон твой плач и твой укор, С своим напевом заученным, Как разрумяненный трагический актер, Махающий мечом картонным…
Заметьте, что здесь поэт говорит не о бездарных и ничтожных людях, обладаемых метроманиею, но о людях, которым часто удается выстрадать и то и другое стихотворение и которые вопли души своей или кипение крови и избыток сил принимают за дар вдохновения. |
