Мраморные бюсты, драгоценные картины на стенах, удивительные часы английской работы, длинный ряд шкафов из красного дерева терялись в огромном светлом помещении, скорее похожем на зал. В глубине его, около последнего окна, за письменным столом работы парижского мастера Жакоба, в кресле сидел Василий Иванович.

— Петр Борисович! — Суворов встал, раскланялся с сенатором — Какими судьбами? Вот, присаживайся — глава Тайной экспедиции подвел графа к роскошному креслу у стола

— Жалобиться приехал, Василий Иванович — Шереметьев сел, тяжело вздохнул. Суворов расположился напротив гостя, вытер платком вспотевший лоб.

— Нет никакой жизни из — за маркиза — начала рассказывать граф — В имениях волнения крестьян, на заводах мастера бунтуют. Говорят — Петр Федорович, царь наш истинный придет, волю даст.

— Господь с тобой, Петр Борисович! — Суворов нахмурился — Заповедано строго матушкой Пугача то царским именем называть!

— Пущай будет Емельяшка — отмахнулся Шереметьев — Богом молю, Василий Иванович! Дай ты мне солдат да приставов навести порядок в имениях. Ведь жгут ироды что ни попадя. Вот в Кусково — как Орлов ушел — картинную галерею подпалили злыдни. Еле портреты да пейзажи спасти успели. А ведь там полотна кистей Швейкхардта да Эрарди!

— Ах, Петр Борисович! — вскочил с кресла Суворов — До твоих ли картин мне нынче?! Вот, полюбуйся!

Генерал выхватил со стола из пачки документ, сунул его Шереметьеву.

— Что сие? — удивился граф, разглядывая бумагу с вензелями и большой красной печатью в виде воющего волка

— Высочайший рескрипт! — усмехнулся Суворов — Видишь ли Пугач решил наградить неким Орденом Боевого Красного Знамени моего сына. А також всех генералов, что воюют в южной армии, кроме Румянцева. На днях перехватили.

— Раньше же прелестные письма рассылали? — еще больше удивился граф

— А нынче указы. И не токмо генералам. Солдатам — ветеранам Пугач обещает пожизненный пенсион за их победы над турками, новикам — пять лет службы, да особые земельные наделы после отставки.

— Ширится измена — закручинился Шереметьев — Конец России!

— Сие подметные указы идут во все губернии — загорячился Суворов — Требует Пугач присяги ему да воинских сил. Докладывают мне — шатания идут в волостях и уездах! Кое — кто уж вступил в корреспонденцию с самозванцем.

— Головы рубить! — махнул рукой граф — На плаху изменников!

— Всем не отрубишь — глава Тайной экспедиции поколебался, потом все — таки решившись достал двумя пальцами из пачки еще один листок. Желтоватый, с разноцветной картинкой.

Глаза Шереметьева расширились, он начал хватать губами воздух.

— Да это… Да это же — граф схватился за сердце

— Так и есть — Суворов брезгливо бросил картинку на стол — Лубок для простого народа. Вылавливают и в Москве, и в Ярославле, и во Владимире…

На картинке была изображена на карачках императрица в царской короне. Сзади, задрав платье к ней пристроился мужчина, похожий на среднего брата Орлова. Под фигурой мужчины было подписано — «Гришка». Спереди перед лицом Екатериной сняв панталоны стоял второй младший брат — Алексей. Под ним тоже имелась подпись. «Жонка устами ласкает полюбовника Алешку Орлова».

— Боже, боже — закрестился Шереметьев — Как сие возможно?!?

* * *

Огромный плот с потрепанным полком Крылова приплыл в Павлово через сутки после окончания боя.