А потом он стал просыпаться и прежде, чем осознавал себя, уже возносил молитву к небу. А со временем молитва стала изливаться из него во все времена дня, ночами же снилась ему до самого утра…

В сетях стало появляться много рыбы. Часть из нее он вялил, часть коптил, создавая припасы на зиму. Собирал грибы и ягоду впрок и полагал себя самым счастливым человеком на свете. Он не считал времени, оно остановилось, и Колька понял, что такое Вечность. Сказать словами бы не смог, но духом отважился уразуметь откровение.

А потом как то раз к нему в скит пришел отец Михаил. Встал на колени и благословения попросил.

– Что вы, отец Михаил! – оробел Колька. – Да как же я смею!

А настоятель заплакал и поздравил вокруг природу и себя именем отца Филагрия, схимника новоявленного!

И что то в ухо Кольке вошло, что он счел возможным тотчас благословить настоятеля Коловца и руку протянуть для лобзания.

Потом они чай пили, и отец Михаил отважился попросить схимника духовником его вызваться.

– Конечно, – ответил Колька. – Что мучает вас?

Отец Михаил собрался с духом и рассказал:

– Неделю назад готовился к причастию, вдруг на алтаре тело Господа воочию увидел. Мертвое. Кровь сочится из ран и плоть, хоть и мертвая, но мучается…

– Так на этот случай, – подсказал Колька, – молитва специальная есть!

– Я знаю, отец Филагрий. Читал эту молитву десятикратно. А тело до сих пор лежит на алтаре, и только я его вижу, а другие даже случаем облокотятся, а не замечают! Семь суток уже!..

Колька задумался, а потом склонился перед иконами и прошептал:

– Господи, верит этот человек в Тебя, как в самого себя! Дал Ты себя лицезреть, и мертвым телом своим повергаешь раба Твоего в скорбь, а долгая скорбь уныние рождает, грех огромный! Сам искушаешь! А против Твоей силы даже Илья Муромец слабак!..

Колька еще долго шептал, а когда закончил, просил отца Михаила идти обратно, и если все настроится на прежний лад, ударить троекратно в малый колокол.

– Да, – чуть не забыл Колька, остановив отца Михаила возле ельника. – Учебников мне пришлите по языкам разным!

– Пришлем, отец Филагрий. Обязательно!

К ночи, когда Колька уже свечки задувал, готовясь ко сну, троекратно прозвонил малый колокол. Отшельник с удовлетворением зевнул, в рот влетел бес, но после того как вход в душу Колька перекрестил, озлившийся бес отвалил в монастырскую сторону.

А потом он стал языки учить иностранные и с Богом разговаривать на английском и немецком. Всевышний отвечал ему терпеливо по русски…

Однажды в начале лета Колька проснулся раньше птиц. Выглянул в окно, а там туман клубами переваливается, застилая собой все пространство до небес.

«Ишь, какое чудо атмосферное», – порадовался Колька и сел возле окошка смотреть на атмосферные дымы, на ладонь опершись.

И слышал он, как в этом непроглядном явлении плещет рыба, вероятно выпрыгивая из воды, чтобы курнуть тумана.

Колька поглядел на небо и констатировал, что солнца не видно. Во какой туман!

Сидел он так и сидел, пока слегка не развиднелось. А в развидневшемся местечке темное пятно какое то! Стал дуть отшельник на туман, чтобы скорее сошел и любопытство удовлетворил.

Тут и ветер подул в помощь Кольке. Разлетаться туман стал по всему миру ватными ворсинками, и увидел отшельник метрах в пятистах от берега маленький остров, а на нем домик из дерева рубленный, деревенский.

«Вот так дела, Господи, – подумал он. – Откуда остров? Мираж?..»

Протер глаза… Остров по прежнему торчал из воды.

«Поплыву, – решил Колька. – Посмотрю, что там за невидаль!»

Прыгнул в лодку и погреб что есть силы. Двести гребков сделал, а лишь на треть приблизился.