«Вот так дела, Господи, – подумал он. – Откуда остров? Мираж?..»

Протер глаза… Остров по прежнему торчал из воды.

«Поплыву, – решил Колька. – Посмотрю, что там за невидаль!»

Прыгнул в лодку и погреб что есть силы. Двести гребков сделал, а лишь на треть приблизился.

Оптический обман, решил. Ковырнул воду еще раз триста, обернулся по курсу, а остров маленький, почти под самым носом. Домик на островке крошечный, словно игрушечный, с двориком, а во дворе стол деревянный, а за ним люди пожилые, двое – мужчина и женщина. Головы их белые от седины как лунь, и похожи они друг на друга, будто родные… Что еще Кольку поразило, что у мужчины и женщины щеки розовые, как яблоки, здоровьем налитые…

– Здравствуйте! – поприветствовал Колька из лодки.

– Здравствуй, сынок, – ответила женщина и улыбнулась приветливо.

– Здравствуй! – улыбнулся мужчина. – Чего ж ты в лодке сидишь? Иди за стол к нам!

Колька привязал лодку к ветке какой то и выбрался на твердь. Сделал шаг, а под ногами как будто загудело. Прошагал до оградки игрушечной и за стол сел. Женщина взяла бутыль с молоком и плеснула в кружку до краев.

– Попей молочка!

Колька взял кружку, поднес ее ко рту, и показалось ему, что молоко само течет в организм, и сладкое оно, как, может быть, птичье!

Они смотрели на него и улыбались.

– Хлеба у нас нет, – развел руками мужчина.

– Спасибо, – поклонился Колька, посмотрел на странную пару, и вдруг кольнуло под сердце отчаянно, что то в памяти промелькнуло. – Ах! – вскрикнул он.

– Я же говорила, что узнает, – сказала женщина мужчине.

– А он и не узнал еще!

– Сейчас у него в голове все сложится! – уверила она.

– Думаешь?

– Конечно…

Они разговаривали между собой, словно Кольки рядом не было, словно и не стекали капли сладкого молока по длинной бороде. А он слушал их и сердце свое пытался остановить, чтобы не мешало памяти, а в мозгу и зрело и не вызревало.

– Филагрий, – неожиданно представился Колька.

– А в миру? – поинтересовался мужчина.

– Николай… Писарев…

– Хлеба у нас нет, – повторил мужчина. – В булочную надо бы!

И тут у Кольки прорвало.

– Нет здесь никаких булочных! – заорал он. – Не надо ходить в булочную!!!

– Пошли в булочную, – вспомнил мужчина. – Решили прогуляться. Воздух морозный был, легкие щекотал приятно. А со Стасовых палат лед сошел. Тогда одиннадцать человек накрыло насмерть. А документов у нас с мамой не было. Похоронили черт знает где, вместе с другими, без креста!..

– Папа? – спросил Колька, чувствуя, как по щеке медленно стекает горячая слеза.

– Иван Матвеевич Писарев.

– Мама…

– Я, сынок, я… Голубок мой ненаглядный! Радость моя единственная!..

Он сидел, сжав в руке пустую кружку, и двинуться не мог.

– Еще молочка? – предложил отец.

А он ответить не мог. Онемел.

Вдруг под ногами земля завибрировала, ходуном заходила, так что молоко во все стороны расплескалось.

Испугался Колька, а мать говорит – не пугайся, просто пора нам! И протянула было к сыну руки, но здесь твердь накренилась, так что табурет с Колькой поехал.

– Прыгай в лодку! – заволновался отец. – Пора нам!

Колька сиганул на корму, взялся за весла и смотрел на своих родителей, как они машут ему ладошками на прощание. Очень похожие друг на друга.

– От бабушки привет! – прокричал напоследок отец.

– И от дедушки привет! – донеслось вдогонку от матери.