– Хороший коньяк, – оценил Владыка.

– Для непредвиденных обстоятельств содержу, – представил Иеремия. – Когда надо рыбки попросить у браконьеров… Для братии…

– Водки чураются, – решил митрополит. – Всяка тля теперь коньяки пьет!

Владыка знал о любви архимандрита к коньяку, а потому сказал, обращаясь к иеромонаху Василию, что, разумеется, не обо всех здесь находящихся речь идет.

– Головная боль когда, – продолжил настоятель.

– Ну ка, рюмочку дай! – попросил Владыка и, налив до половины, выпил как лекарство от головной боли.

В душе помягчало, а из ноздрей коньячный дух вышел. По старчески прочистил горло, вытащил из футляра крокодиловой кожи очки и водрузил их на нос.

– В самом деле! – прикрикнул. – У тебя что, солярки нет для генератора?

– Немного имеется, – ответил Иеремия. – Но самую малость лишь, для НЗ, если что случится…

– Запускай генератор! – распорядился митрополит, ни черта не разбирая даже в очках, что в бумажках написано. – Я завтра военных попрошу, они тебе с десяток бочек топлива подкинут!

– Вот спасибо, – почему то невесело поблагодарил настоятель, достал мобильный телефон и вдруг как заорет в «Сименс»: – Ты что же меня перед Владыкой позоришь!.. Включай генератор! Глаза начальство портит, а ты соляру жалеешь!

«А деньги то где? – с ужасом думал иеромонах Василий. – Ведь были же доллары! Идиотом выгляжу! Письмо выдумал, сотоварищей подвел… Всех отпою…»

Пока заводили генератор, и архимандрит выпил рюмочку. Полногрудый, он почему то невесело подумал о том, что через три недели Великий Пост начинается, и выпил рюмочку еще.

Тут и лампочка задрожала, сначала неясным светом, потом разгораясь все более, вспыхнула двумястами свечами, так что у всех присутствующих фиолетовые круги в глазах поплыли.

– Однако, вечер совсем, – заметил Владыка в окошко выползающую со стороны Питера луну. – Торопиться надо, ночью не много налетаешь!.. Бьются все напропалую!

Взял бумажку и прочитал вслух:

– Дана Смирнову Валентину и подтверждает, что у вышеназванного венерических заболеваний не имеется! – Снял очки и поглядел вокруг. – Во как! Не имеется…

Взял вторую бумагу и уже про себя узнал, что гражданин Смирнов внес пай за кондоминиум на Васильевском острове в размере ста двадцати тысяч долларов.

Митрополит был очень умным человеком, связал справку о пае с банковскими упаковками и решил сделать вид, что ничего не разумеет в этих бумажках. Отложил, как не значащие много. Сорок лет во власти – он понимал, какой скандал может выйти, а поскольку в Православной и так, как в улье, все жужжало и гудело, счел полезным не афишировать в его епархии выплывшее воровство.

– Какой то Смирнов, – развел руками Владыка. – Валентин… Вольнонаемный, что ли?

– Из бывших, – подтвердил Иеремия, покраснев так густо, что, казалось, кетчуп носом пойдет. – Уволен уже…

Митрополит знал, что Смирнов Валентин – мирское имя настоятеля, и как ни хотелось ему расправиться немедля с тем, у кого не обнаружено венерических заболеваний, разгуляться нервам не дал, лишь кивнул седой головой.

«Что же теперь будет?» – нервничал иеромонах Василий, глядя, как Владыка сворачивает бумажки и кладет их в карман.

Архимандрит выпил третью и накрепко закрутил бутылку пробкой. Почувствовал, что скоро в дорогу, оправил бороду и зло поглядел на Василия.

И тут монах упал на колени, перекрестился и замогильным голосом попросил, чтобы во всем винили его, что именно в его дурной башке созрел сей план, что готов нести любое наказание!

– Только не раздевайте! – взмолился он.