– Вот спасибо, – почему то невесело поблагодарил настоятель, достал мобильный телефон и вдруг как заорет в «Сименс»: – Ты что же меня перед Владыкой позоришь!.. Включай генератор! Глаза начальство портит, а ты соляру жалеешь!

«А деньги то где? – с ужасом думал иеромонах Василий. – Ведь были же доллары! Идиотом выгляжу! Письмо выдумал, сотоварищей подвел… Всех отпою…»

Пока заводили генератор, и архимандрит выпил рюмочку. Полногрудый, он почему то невесело подумал о том, что через три недели Великий Пост начинается, и выпил рюмочку еще.

Тут и лампочка задрожала, сначала неясным светом, потом разгораясь все более, вспыхнула двумястами свечами, так что у всех присутствующих фиолетовые круги в глазах поплыли.

– Однако, вечер совсем, – заметил Владыка в окошко выползающую со стороны Питера луну. – Торопиться надо, ночью не много налетаешь!.. Бьются все напропалую!

Взял бумажку и прочитал вслух:

– Дана Смирнову Валентину и подтверждает, что у вышеназванного венерических заболеваний не имеется! – Снял очки и поглядел вокруг. – Во как! Не имеется…

Взял вторую бумагу и уже про себя узнал, что гражданин Смирнов внес пай за кондоминиум на Васильевском острове в размере ста двадцати тысяч долларов.

Митрополит был очень умным человеком, связал справку о пае с банковскими упаковками и решил сделать вид, что ничего не разумеет в этих бумажках. Отложил, как не значащие много. Сорок лет во власти – он понимал, какой скандал может выйти, а поскольку в Православной и так, как в улье, все жужжало и гудело, счел полезным не афишировать в его епархии выплывшее воровство.

– Какой то Смирнов, – развел руками Владыка. – Валентин… Вольнонаемный, что ли?

– Из бывших, – подтвердил Иеремия, покраснев так густо, что, казалось, кетчуп носом пойдет. – Уволен уже…

Митрополит знал, что Смирнов Валентин – мирское имя настоятеля, и как ни хотелось ему расправиться немедля с тем, у кого не обнаружено венерических заболеваний, разгуляться нервам не дал, лишь кивнул седой головой.

«Что же теперь будет?» – нервничал иеромонах Василий, глядя, как Владыка сворачивает бумажки и кладет их в карман.

Архимандрит выпил третью и накрепко закрутил бутылку пробкой. Почувствовал, что скоро в дорогу, оправил бороду и зло поглядел на Василия.

И тут монах упал на колени, перекрестился и замогильным голосом попросил, чтобы во всем винили его, что именно в его дурной башке созрел сей план, что готов нести любое наказание!

– Только не раздевайте! – взмолился он. – Не раздевайте! Могу только в послушании жить! Не раз девайте е!

Митрополит был суров, хоть и молчал – монаха с колен не поднимал, прощался с настоятелем.

– Принял ты нас, отец, хорошо…

Троекратно облобызались. Владыка щеки подставлял, а Иеремия, собрав губы гузкой, страсть выказывал.

– Накормил, напоил! Так держать!.. Сметанка у тебя отменная, – добавил, пока архимандрит Варахасий в свою очередь лобызался с хозяином. – Теперь проводи до вертолета!

На выходе из настоятельских покоев скосил глаза на иеромонаха Василия.

– Ты чего коленями клопов давишь! Вставай, со мною полетишь! – и Иеремии: – Документы вслед пришлете!

Уже взобравшись по лесенке к кабине вертолета, митрополит вновь спустился на землю и накрепко обнял одной рукой шею настоятеля, словно прощался с родным, а другой, с перстнем на пальце, скрытно от всех потащил настоятеля за четырехкилограммовый крест к земле, так что у того затрещало в шее, а в ухо смиренный словно металла влил:

– Сам уходи! Иначе вытравлю, как таракана поганого!.