|
Жаль, если Ганелон окажется именно здесь. Это было невероятно, но возможно. Он был обычным смертным, а я отправил его в изгнание более шести веков назад, но по времени этого отражения могло пройти всего несколько лет. Время – одна из функций отражений, и даже Дворкин не знал всех его особенностей. А может, он‑то как раз и знал, и знание это свело его с ума. Как бы то не было, я не верил, что речь шла о моем бывшем помощнике, товарище и старом недруге, потому что он никогда не стал бы сопротивляться беззаконию, напротив, творил бы его, управляя самыми мерзкими из всех тварей.
Я подумал о человеке, которого нес на руках и который тоже жил в Авалоне более шестисот лет назад. Время совпадало. Мне совсем не хотелось встречаться с Ганелоном и быть узнанным. Он ничего не знал об отражениях и считал меня черным магом, который пощадил его жизнь, но обрек на жалкое существование. И кто знает: предложи я ему выбор, он мог бы предпочесть смерть изгнанию. Тем не менее раненый рыцарь нуждался в уходе и крыше над головой, и поэтому я продолжал идти вперед. Все же интересно… Он меня вспомнил, хотя, конечно не узнал. Может, ему пришлось иметь дело с моим двойником, который правил в этой стране, так похожей на Авалон? А как меня примут, когда поймут, кто я такой? Солнце начало заходить. Подул прохладный ветерок. Мой подопечный храпел вовсю, и я вновь перешел на бег. Мне вовсе не улыбалось встретиться ночью в лесу с неизвестными тварями из какого‑то Круга. Я бежал, наступая на удлиняющиеся тени, и старался не думать о погоне, засаде и прочих ненужных вещах. Мысли в моей голове окончательно перепутались, у меня появилось странное предчувствие, и внезапно я услышал за своей спиной мягкий топот: «Топ, топ, топ». Я положил носилки на землю, повернулся и вытащил шпагу из ножен. Две кошки. По внешнему виду – сиамские, но каждая – величиной с тигра. Твердый взгляд ярко желтых глаз без зрачков. Когда я встал к ним лицом, они уселись и уставились на меня, не мигая. Нас разделяло шагов тридцать. Кошка, сидевшая слева, открыла пасть, и я поднял шпагу. «Интересно, зарычит она или замурлыкает?» – почему‑то подумал я. Но кошка заговорила: – Человек. Смертный. – И все еще живой, – сказала вторая кошка голосом первой. – Убьем его, – заявила первая. – А что делать с тем, кто его охраняет? Вид этой шпаги мне не нравится. – Он смертный? – Подойдите и узнаете, – спокойно ответил я. – Он тощий и старый. – Но он нес тяжелую ношу быстро и не отдыхая. Давай зайдем с двух сторон. Как только они встали, я бросился вперед, и правая кошка тут же прыгнула на меня. Моя шпага расколола ей череп, прошла до лопаток. Я быстро повернулся, и в это время вторая кошка проскользнула к носилкам. Я рубанул сплеча. Удар пришелся по спине, и клинок вошел в тело, как в масло, разрубив кошку пополам. Раздался дикий визг, напоминающий многократно усиленный скрип мела по доске. Мохнатое тело вспыхнуло ярким пламенем. Первая кошка тоже горела. Но та, которую я разрубил, еще была жива. Она посмотрела на меня, встретилась со мной взглядом и не опустила сверкающих глаз. – Я умираю последней смертью, – сказала она, – а значит, я знаю тебя, открыватель пути. Почему ты убиваешь нас? А затем голова ее загорелась. Я отвернулся, вытер клинок о траву и вложил шпагу в ножны. Потом поднял носилки и, не обращая внимания на град сыпавшихся вопросов, пошел вперед. Кажется, ситуация стала прояснятся. До сих пор я вижу во сне охваченную пламенем голову кошки и просыпаюсь в дрожи и в поту, а ночь кажется мне темной и полной видений, которые я никак не могу различить. Замок Ганелона окружал глубокий ров. |
