– Что случилось? – спросила она. – Вроде бы вы не пьяный, и я тоже.

– Припадок. У меня часто бывают припадки. После болезни, которую подцепил на островах.

– Я видела лицо, – сказала Лорен. – Может, на полу, а может – просто перед глазами. Это было лицо старика. Воротник его камзола был зеленым, борода седой, и он был очень похож на вас.

Вот тут я не выдержал и влепил ей пощечину.

– Ты лжешь! Ты не могла…

– Я говорю правду! Не бейте меня! Я не понимаю в чем дело! Кто это был?

– Думаю, мой отец. О боги, как это странно…

– Но что случилось? – повторила она.

– Я ведь уже ответил. Иногда у меня бывают припадки, и людям кажется, что они видят лицо моего отца на стене замка или на полу. Ты не беспокойся. Это не заразно.

– Глупости, – сказала она. – Вы лжете.

– Сам знаю, что лгу. Забудь, что ты видела.

– Почему?

– Потому что я тебе нравлюсь. Разве ты забыла? И потому, что завтра я собираюсь проучить Гарольда.

– Это верно.

Внезапно меня опять затрясло, и она быстро накинула на меня одеяло и протянула бокал с вином. Я выпил с удовольствием. Лорен прильнула ко мне, положив голову на мое плечо, а я обнял ее за талию. За окном завывал ветер и слышался дробный стук капель дождя. Начинался шторм. В какое‑то мгновение мне показалось, что кто‑то постучал в ставни. Лорен всхлипнула.

– Какая страшная ночь, – сказала она.

– Ты права. Закрой дверь на засов.

Пока она орудовала у двери, я передвинул кресло, чтобы сидеть лицом к окну. Затем вытащил Грейсвандир из‑под кровати, отложил ножны в сторону и загасил все свечи, кроме одной, стоявшей на столике справа от меня. Усевшись поудобнее, я положил шпагу на колени.

Лорен села рядом со мной.

– Что будем делать? – спросила она.

– Ждать.

– Чего?

– Сам не знаю. В такую ночь всякое может случиться.

Она вздрогнула и прижалась ко мне.

– Я думаю, тебе лучше уйти, – сказал я.

– Знаю. Но мне страшно. Вы ведь сможете защитить меня, если я останусь?

Я покачал головой.

– Я не уверен, что сумею защитить самого себя.

Она дотронулась до Грейсвандир.

– Какая прекрасная шпага. Никогда такой на видела.

– Другой такой и нет.

При каждом моем движении отблески света играли на клинке, и он то казался забрызганным оранжевой нечеловеческой кровью, то становился холодным и белым, как снег или грудь женщины.

Я подумал о Лорен, которая видела моего отца, когда со мной пытались войти в контакт. Выдумать она не могла: описание было слишком точным.

– Какая ты странная, – сказал я.

Свеча мигнула четыре или пять раз, прежде чем она заговорила.

– Я немного ясновидящая. Моя мать знала больше, чем я, а бабушка была колдуньей. Мне до нее далеко. Я ведь почти ничего не умею и много лет ничем таким не занималась. К тому же я всегда теряю больше, чем получаю.