По этой причине его студенты знали «Анализ» в лучшем случае на три с плюсом. Постепенно Тётин начинал приходить к мысли, к которой рано или поздно приходит любой преподаватель: учиться надо заставлять. Но быть строгим как Березкин у Тётина не выходило. Во-первых, ему нравились студентки, и ставить им «незачет» у него рука не поднималась. А во-вторых, он боялся, что это может быть слишком заметно, так что студенты тоже исправно получали хорошие оценки.

Зачет уже близился к концу, и Тётину хотелось есть. Неаттестованными оставались только Рощина, Николай Трубин и Борис Сорокин. В этот самый момент в аудиторию вошла обалденная брюнетка с потрясающим бюстом. На мгновение Тётин потерял дар речи, но потом все же сообразил, что нельзя так пялиться на девичьи формы. Девушка, кажется, заметила его взгляд и даже несколько побледнела.

— Билет брать можно? — произнесла она тихим голосом.

— Можно, — эхом отозвался Тётин.

Брюнетка закрыла глаза и ткнула отманикюренным пальчиком в кучу смятых бумажек. А Тётин подумал: «Интересно, она замужем?»

— Как ваша фамилия?

— Рощина.

Тётин мог бы и не спрашивать: ведь не могла же брюнетка быть Трубиным или Сорокиным!

Рощина прошла к задней парте. При этом она держалась удивительно прямо, неся свою грудь как драгоценность.

Слушать, что вещает сидящая перед ним прыщавенькая студентка, Тётин уже не мог. Он все время отвлекался на Рощину. Та ничего не писала, как другие, и сразу было видно, что проблемы технико-экономического анализа и такая роскошная девушка просто несовместимы. Тётин вздохнул и стал думать о сексе. Не с Рощиной, нет! Желать свою студентку — недостойно. Он думал о сексе вообще…

Отпустив прыщавенькую девочку с миром, Тётин решил все же проверить, замужем ли брюнетка. Потому что если она не замужем, то… Лучше всего семейное положение студенток показывают паспорт или зачетная книжка. Тётин порылся в куче зачеток, но Рощинской там не оказалось.

— Рощина! — позвал он.

Брюнетка перепугано подняла голову.

— А?

— Книжку свою давайте сюда!

Рощина сначала побледнела, потом покраснела как маков цвет. Тётин стал проявлять нетерпение:

— Ну в чем дело? Книжку мне на стол!

— Хорошо… — пролепетала она и, закусив хорошенькую губку, расстегнула пиджак, из-под которого был извлечен учебник по «Анализу».

Тётин совершенно опешил и, не решаясь расстаться с мечтой, сказал не совсем то, что надо:

— Я имел в виду зачетную книжку…

Студенты покатились со смеху.

Лиля вошла в свою комнату и устало кинула сумку на кровать.

— Ну как?! — воскликнула Галя, отрываясь от каких-то бланков. Ей опять подвернулась работа по липовым печатям, поэтому она не пошла сегодня в «Гармонию», подделав себе больничный.

— Сдала с грехом пополам, — отозвалась Лиля и начала рассказывать о том, как после изгнания из аудитории она подошла к Тётину и кое-как уговорила его поставить зачет, пообещав выучить все к госэкзаменам.

Ей было ужасно стыдно за свой учебник и поэтому хотелось сорвать на ком-нибудь зло. Разумеется, более подходящей кандидатуры, чем Поручик, было не сыскать.

— А Ржевский-то какой мерзавец! — произнесла Лиля с чувством. — Даже не подождал меня на зачете, чтобы помочь.

— А он вообще не был на зачете, — отозвалась всеведущая Галя. — Они с Борисом были в вытрезвителе. А теперь их выгоняют из общаги.

— Как?! — обомлела Лиля. — За что?!

— За пьянку.