В следующее мгновение я оказался верхом на сером боевом коне, в руке у меня была короткая пика с трепещущим на ветру вымпелом. Передо мной возвышался каменный грифон размером с гору и тверже камня. Я воинственно потряс взятой наперевес пикой, и секунду спустя грифон проглотил меня.

Я проснулся после полудня, зевнул и потянулся, вспоминая лицо матери среди листьев ивняка и цветов боярышника, прекрасное юное лицо. И хотя я еще не совсем проснулся, глубокая печаль охватила меня.

Она была совсем молодой, немногим старше Ша, когда ушла.

– Вы пробудились вовремя. Надеюсь, вы хорошо спали? – Мани сидел в изножье моей постели, умывая мордочку лапами.

Я снова зевнул.

– Я думал, ты с Идн.

– Ваш пес хотел пойти поклянчить еды. Поскольку ее светлость накормила меня до отвала, он доверил мне свой пост.

Я спустил ноги с раскладушки.

– Я рад, что вы начали общаться между собой.

– О, мы прекрасно понимаем друг друга. Он питает ко мне отвращение, а я отвечаю ему взаимностью. Несомненно, мы оба правы.

– Ты разговаривал с Идн.

Глаза Мани (прекрасные глаза, словно горящие зеленым пламенем) чуть округлились.

– Откуда вы знаете?

– А что, это секрет?

– Ну, она должна была держать язык за зубами. Я взял с нее слово.

Я нашел свою одежду, положил вещи на постель и внимательно осмотрел шатер Гарваона, убедиться, что мы с Мани находимся там одни.

– Она проболталась своему отцу, а он доложил вам обо мне. Так?

– Нет. – Я завязал тесемки нижнего белья и взял пару свежих чулков. – Она рассказала отцу вещи, которые слышала от тебя, и он пытался выяснить, откуда она это узнала.

– О. – Мани потянулся, плавно помахивая хвостом. – Вы ему сказали?

– Нет.

– Вероятно, оно к лучшему. Вы не возражаете, если я немного подеру когтями ваше одеяло?

– Только не порви.

– Хорошо.

Мани принялся драть одеяло. У него были длинные, острые черные когти.

– Это прозвучит довольно глупо, но я не ожидал, что ты станешь разговаривать с кем-то, кроме меня.

– Поскольку ваш пес не разговаривает? – Мани зевнул. – Он тоже может, просто не хочет. Вы сердитесь на меня за то, что я разговаривал с ее светлостью? Вы же не запрещали мне.

– Я… нет.

– Я сказал леди, что вы мой хозяин. – Он ухмыльнулся. – И сказал много других лестных слов о вас. Она и без того в восторге от вас и слушала меня, затаив дыхание.

– Полагаю, я должен поблагодарить тебя.

– В этом нет необходимости. Мне на роду написано терпеть людскую неблагодарность, и я уже привык.

Я застегнул ремень и всунул ноги в сапоги, прежде чем заговорить снова.

– Я постараюсь выразить свою благодарность более ощутимым образом, но на это потребуется время.

– Вы можете разрешить мне и впредь разговаривать с Идн. В противном случае мне придется избегать ее, и порой это будет выглядеть неловко.

Я наставил палец на аккуратный черный нос Мани.

– Ты прекрасно знаешь, что будешь разговаривать с ней, даже если я запрещу.

– Мне все равно придется, разве не так? Я имею в виду, если леди прижмет меня к стенке. Она скажет: «Я отлично знаю, что ты умеешь говорить, Мани, и если ты не хочешь разговаривать со мной, я велю отцовским лучникам использовать тебя в качестве мишени». Тогда я возоплю: «О миледи, пощадите!» Вот и все дела.

– Ладно, – решил я, – ты можешь разговаривать с ней, когда поблизости никого нет.