Бил разнял сложенные домиком ладони и подался ко мне с встревоженным и напряженным видом.

– Мы с дочерью находились на том проклятом спуске, когда на нас напали. Я ни на шаг не отходил от нее. Я мало что мог сделать, но я был исполнен решимости защищать Идн до последнего.

– Естественно, милорд.

Бил понизил голос до шепота:

– Она выйдет замуж за короля в самом скором времени. Она выйдет замуж за короля, и наш род снова станет королевским.

– Понимаю, милорд.

– Моя дочь безумно дорога мне, и потому я не спускал с нее глаз. Она ни на минуту не поднималась на скалы, где находились наши враги.

– Разумеется, милорд.

– И все же, сэр Эйбел, складывается такое впечатление, будто она там была. Идн сказала мне, что скалы усеяны телами огромных волосатых людей, убитых вами и вашим псом. Мне трудно поверить, что собака может загрызть хотя бы одного такого человека, не говоря уже о нескольких дюжинах, но так говорит моя дочь. Недавно вы похвалялись своей честностью.

Увидев выражение моего лица, Бил поправился:

– Вероятно, я слишком сильно выразился. Но вы заверили меня в своей правдивости. Вы сказали, что не лгали ни мне, ни мастеру Кролу. Вы не станете отрицать этого?

– Нет, милорд.

– Вы можете заверить меня в своей искренности сейчас?

– Да, милорд. Заверяю.

– Тогда я был бы признателен вам за прямые ответы на несколько моих вопросов. – С минуту Бил молчал, внимательно рассматривая мое лицо, а потом свои руки. Он так ничего и не съел и не выпил ни глотка. – Вы мне нравитесь, сэр Эйбел. После моего знакомства с его величеством еще никто не вызывал у меня такой симпатии. Надеюсь, вы это знаете.

– Нет, я не знал, милорд, но я очень польщен. Позвольте мне сказать, что я считаю вас очень хорошим человеком, преданным слугой короля и любящим отцом своей дочери.

– Именно моя дочь и беспокоит меня сейчас, – кивнул Бил.

– Я знаю, милорд. Я ничем не обидел леди Идн и не пытался.

– Вы видите занавеску, разделяющую наш шатер. Идн спит за ней, а я здесь. Я умываюсь и одеваюсь тут, а она там.

– Понятно.

– Таким образом, мы не видим друг друга. Но отлично друг друга слышим. Занавеска шелковая, очень легкая и тонкая. Она служит преградой для зрения, если так можно выразиться, но пропускает все звуки.

Я кивнул.

– Поэтому мы часто разговариваем по вечерам перед сном. А также по утрам, когда Идн одевается с помощью своей служанки, а я с помощью Сверта.

– Ясно.

– Сегодня утром моя дочь говорила о сражении, и говорила как человек, своими глазами видевший все, происходившее на скалах, – о проломленных черепах и переломанных конечностях; о людях, поверженных наземь и разорванных на части, словно львиными зубами. Она сказала, что вы убили многих из них, сэр Эйбел. Это правда?

– Да, милорд.

– Можно поинтересоваться, каким оружием вы пользовались?

Я вынул кинжал и положил на стол, а рядом с ним – извлеченный из ножен Мечедробитель. Бил взял Мечедробитель, чтобы рассмотреть получше, а я сказал:

– Это не меч, милорд. Я знаю, это похоже на меч, но это палица.

Бил потрогал пальцами ребра клинка, попытался согнуть его, а потом положил Мечедробитель обратно на стол.

– Насколько я понимаю, вы низкого происхождения. Но вы рыцарь, а не крестьянин, а рыцарь имеет право носить меч.

– Я воспользуюсь таким правом, когда получу меч, который мне нужен, милорд.

– Какой именно?

– Этерне, милорд.

– Совершенный клинок – не более чем легенда, сэр Эйбел, – тихо проговорил он.