Вместе с Ясенкой они совершили короткое паломничество в передний двор Великого Собора Света, чтобы увидеть четыре огромных дерева, представляющих четыре Великих Дома Рендела. Учтивый священник, проходивший мимо, рассказал им историю о том, как ожила вот эта рябина и как волшебным образом возродился ясень – молодые побеги пробились среди переплетения засохших ветвей. Дуб же продолжал тихо, медленно угасать, а тис цвел как всегда. Оберн дал священнику монету – ту, что выиграл на спор, – и благодарный служитель богов провел их внутрь и показал диковины храма. Даже три чудесных окна, скрытых от случайного посетителя. Одно окно было закрыто занавесом, к которому, как сказал священник, под страхом смерти запрещено прикасаться без дозволения ее величества. В другом окне была видна Зловещая Трясина, из которой вылезало что‑то непонятное. Но дольше всего Ясенка смотрела на третье, с изображением, как сказал священник, Паутины Судьбы.

– Они движутся, – сказала она словно бы сама себе. – Руки Ткачих двигаются.

Но Оберн не заметил этого.

Однако вскоре приятные прогулки прекратились из‑за плохой погоды, дождливой и холодной. Оберн привык к холодам – но чтобы такое случилось посреди лета? В этом было нечто неестественное. Он с благодарностью принял доставленную ему из кладовых Харуза подбитую мехом тунику и плащ и сидел дома столько, сколько душа выдерживала. Он даже начал в доме носить шляпу, как коренные жители Рендела, и понял, что это тоже помогает согреться:

Ясенка во многом была похожа на Оберна и, когда ей слишком долго приходилось торчать в четырех стенах, точно так же начинала злиться. Потому их тянуло друг к другу куда сильнее, чем в обычное время. А еще потому, что открылось ее высокое происхождение и жизнь девушки должна была теперь перемениться, и очень сильно. Иногда они говорили и об этом.

В тот день в Ренделшам из Крагдена приехала леди Маркла, чтобы посетить вдовствующую королеву Ису. Маркла ни разу не зашла в городской дом Харуза, но Ясенка тем не менее пряталась в комнатах Оберна, пока та была в городе.

– Я не хотела ничего такого, – сказала Ясенка, когда они как‑то раз сидели вместе у очага, пробуя горячий напиток, который повар Харуза приготовил из яблочного сока и пряностей. – Будь на то моя воля, я бы оставила все как есть. Моя защитница Зазар предсказала, что передо мной ляжет новая дорога, но я и не думала, что она будет такой трудной.

– Ты очень изменилась с тех пор, как я впервые тебя увидел, – улыбнулся Оберн. – Хотя те штаны…

– Из кожи лаппера.

– Да, кожаные штаны – они показались мне куда более подходящими для твоего тогдашнего образа жизни.

– Ты тоже кое в чем изменился.

Девушка окинула взглядом его нынешний костюм – Оберн был одет в дублет и тунику, и теплый плащ поверх всего, а не в стеганые штаны и толстый, способный остановить удар кинжала жилет. Он поправил бархатную шапочку.

– Мое старое платье забрали. Сказали, что я из‑за него выгляжу иноземцем.

Ясенка рассмеялась:

– Но ты и есть иноземец! Для меня все, кто не из Трясинной земли, – иноземцы. – Она помрачнела. – Да я и сама им чужая. Но и к этому миру я не принадлежу. Чувствую, мне нет здесь места.

– У тебя всегда будет место – рядом со мной.

Она подняла на него взгляд. Ее шелковистые брови поползли вверх.

– И что это значит?

– Не надо было мне этого говорить.