— Неужели? — вскричала Мария.

— Так это правда? — спросил Андре, подходя ближе.

— Да, сведения, которые вы сообщили мне, были верны.

— О! Нам помогало Небо в тот день, когда мы встретились.

— Небо сжалилось, видя мои страдания. Я должен из признательности неограниченному милосердию Господа жалеть других. Не благодарите же меня, помогайте страждущим и облегчайте их страдания.

— И по-прежнему сохранять тайну? — спросила Мария.

— Самую строгую — я этого требую! Жив я буду или умру, пусть никто не узнает, от кого пришла эта помощь, даже ваши родные. Эта тайна должна умереть вместе с нами.

— Ваша воля будет исполнена, — отвечала Мария, поклонившись.

— Прощайте, друзья мои, — сказал А., направляясь к двери.

— Вы пойдете один в такой час, в такую погоду? — испугалась Мария.

— Чего мне бояться?

— Разбойников и воров.

— Если я встречу разбойников, у меня есть золото в кармане, чтобы откупиться. Если этого золота будет недостаточно, у меня на поясе есть пара пистолетов, а на боку — шпага.

— Хотите взять с собой Жако? — спросил Андре.

— Нет, — ответил А., лаская собаку, которая смотрела на него, не отрываясь.

— Она может справиться с двумя нападающими, — сказала Мария.

— Даже с четырьмя, я ручаюсь за это, но пусть Жако останется здесь, он мне не нужен в нынешнюю ночь. После, может быть…

Отворив дверь, А. на прощание помахал рукой Андре и Марии и пошел по улице Гранж-Бательер, на которой находилось тогда только три дома напротив кладбища. Снег падал не переставая, покрывая землю толстым слоем, бросавшим в темноту сверкающие блики. А. надел маску и, закутавшись в складки плаща, пошел быстрыми шагами вдоль высокой стены Люксембургского особняка, который находился на левом углу улицы Монмартр и бульвара, тогда как напротив, на правом углу, был расположен особняк Юзе. Когда А. повернул на улицу Сен-Фиакр, вдруг раздалось громкое «кукареку» А. остановился, и его окружили шесть человек. У троих в правой руке был пистолет, а в левой — шпага с коротким толстым клинком. Руки одного из нападавших были спрятаны в карманах полукафтана.

Эти шестеро были одеты в лохмотья, а лица их были расписаны двумя красками — красной и черной. Ничего не могло быть страшнее вида этил существ, появившихся вдруг на фоне снега.

А. осмотрелся вокруг, по-видимому, не особенно волнуясь.

— Чего вы хотите? — спросил он твердым голосом, не становясь в оборонительную позу.

Тот из шестерых, у которого руки были засунуты в карманы, медленно подошел.

— Плату за яйцо, — сказал он. Протянув правую руку, он открыл ладонь, на которой лежало красное яйцо с белым крестом.

— Плату за яйцо? — повторил А.

— Да, двадцать луидоров взамен этого яйца, которое обеспечит тебе спокойствие на всю ночь.

— А если у меня нет двадцати луидоров?

— Мы тебя обыщем и возьмем то, что у тебя есть, а потом будем держать взаперти до тех пор, пока ты нам не отдашь остальное.

— А если я не могу?

— Можешь. У тебя наружность дворянина, ты в маске и хорошо одет, наверное, возвращаешься с какого-нибудь любовного свидания. Ты вельможа или буржуа, значит, богат.

— А если ты ошибаешься?

— Я не ошибаюсь, заплати!

— А если со мной большая сумма, чем ты думаешь?

— Я прошу у тебя только двадцать луидоров — это наше правило.