— Разреши переложить тебя в кровать, — уже в который раз предложила Эдлин. — Рядом с Ричардом достаточно места, да и мне будет легче за вами ухаживать.

— Я не лягу в одну постель с мужчиной, — заявил Хью.

— Аминь! — слабым голосом, но с решительной интонацией откликнулся Ричард.

Он лежал, обложенный подушками, бледностью кожи соперничая с белизной постельного белья. Но даже боль не могла сломить его характера.

— Я поменяюсь с Хью местами — не хочу выживать хозяина замка из его собственной постели.

Сарказм новообретенного союзника вызвал у Хью непреодолимое желание съездить ему по физиономии, причем сейчас же.

Но дерзкого поставила на место Эдлин.

— Нет, не поменяетесь, — холодно сказала она. — Вы опасно ранены в грудь, поэтому не сделаете ни одного движения, пока я вам не позволю.

Однако Ричарду не хотелось так легко сдаваться.

— Твоя жена, Хью, настоящий деспот! Когда я соберусь жениться, то выберу себе тихую, послушную женщину.

Хью вспомнились собственные иллюзии на этот счет.

— Не загадывай, браки совершаются на небесах.

— Новые соседи изойдут завистью, глядя на мое блаженство, — заносчиво улыбнулся Ричард.

— Не слишком ли ты губы раскатал после одной-единственной битвы? — проворчал Хью, впрочем, довольно равнодушно.

Но разбойник, черт его побери, рассчитал верно. Хью обязательно попросит принца Эдуарда отдать Ричарду замок Джаксон, и тогда бывшей грозе местной знати придется искать у нее признания. Это будет нелегко, если учесть, скольких баронов и графов этот ухмыляющийся шалопай в прошлом раздел до нитки.

Судя по всему, Эдлин тоже не сомневалась, что муж постарается помочь Уилтширу, отчего Хью и вовсе почувствовал себя связанным по рукам и ногам. Она считала этого бездельника хорошим, открытым для добра человеком, и Хью ни за что на свете не решился бы с ней спорить по этому поводу.

Опустившись возле него на колени, Эдлин с улыбкой принялась поправлять ему подушки, и у него заныло в груди: угнетало воспоминание — сколько безрадостных, беспокойных дней провел он вдалеке от нее и сколько таких же ночей предстоит еще пережить в ожидании новой встречи наедине. Но Эдлин была так прелестна, что, отбросив мрачные мысли, он улыбнулся в ответ.

— Как себя ощущаешь после битвы?

— Война даже омерзительнее, чем я думала, — ответила Эдлин, и улыбка ее медленно угасла. — Однако, будь у меня оружие, я бы сама вышла сражаться с наемниками Пембриджа.

Представив себе эту картину, Хью ужаснулся.

— Что с тобой, Эдлин?!

— Глядя на головешки и трупы во внешнем дворе, я поняла, что такая же судьба уготована и второму двору, и главной башне, и моим сыновьям, и всем обитателям Роксфорда… Меня до сих пор трясет от ярости… — Она сцепила на коленях дрожавшие руки. — Мне хотелось своими руками прикончить Пембриджа, и он, слава Богу, мертв!

Как ни странно, слушая Эдлин, Хью почувствовал, что она стала ему еще ближе.

Конечно, убежденная противница насилия, она сказала так под влиянием только что пережитого ужаса. Но этот опыт поможет ей лучше понять, что Хью испытывает в битве, неся возмездие мятежникам, вознамерившимся расколоть государство.

— Хозяин сам порешил душегуба, — будничным голосом произнес Уортон.

— И охотно сделал бы это еще раз! — откликнулся Хью.