– О боже, боже! – шептала Эсме снова и снова.

Рип переместился выше, притянул ее в объятия. Она заплакала, понимая, что больше не будет прежней. Он стиснул ее, прижимая лицом к своей груди, будто желая спрятать от всего мира, и целуя волосы, хрипло зашептал:

– Тиш, милая. А то я еще решу, че где-то напартачил.

– Нет. – Эсме вцепилась в его рубашку и подняла голову. От слез ресницы слиплись. – Это было чудесно. Я просто… просто…

На его губах появилась медленная улыбка.

– Потрясена?

Эсме кивнула, поцеловала его в шею, и ощутила возбужденный член. Еще ничего не закончено. Она обхватила скрытую штанами плоть.

Рип резко втянул воздух и перевернул Эсме на спину, нависнув сверху. Опершись на локти, запустил пальцы в ее локоны, с нескрываемым желанием глядя на любовницу, и хрипло признался:

– Я тя хочу, я так тя хочу.

– Но? – прошептала она, чувствуя недосказанность.

Рип, вздрогнув, закрыл черные глаза.

– Я едва держусь, – признался он. – Не могу рисковать, Эсме. Не щас.

– Я тебе доверяю, – заверила она, лаская его лицо.

– Не могу, Эсме, не могу.

Боль от желания была почти невыносимой. На Эсме накатило разочарование, но она чувствовала напряжение, сковывающее его плечи, и принялась гладить спину Рипа, шепча:

– Джон, я буду ждать тебя вечно.

***

«Я буду ждать тебя».

Что-то шевельнулось в груди Рипа, словно сердце стиснули в кулаке. Надежда? Недоверие?

«Да кому нужно отродье вроде тебя?», – всплыл в памяти голос сутенера матери, Уайтли.

«Надо поверить, что я достоин, что Эсме в самом деле принадлежит мне». В противном случае ему светит в итоге смотреть на мир со дна бутылки, снова и снова прокручивая в голове те мерзкие слова.

Рип прижался к Эсме, поправил ее лиф и убедился, что ей тепло. Она была такой маленькой по сравнению с ним. Ее дыхание во сне стало размеренным. Рип слушал, как дождь тихо стучит по крыше, и чувствовал себя самым везучим мужчиной в мире.

Только одно портило его счастье.

Если он не сумеет себя сдерживать, значит никогда не исполнит заветного желания Эсме. Она сказала, что подождет, но как долго? Он не лгал, когда заявил, что ей лучше выйти за другого и стать матерью.

Эсме почти тридцать пять. Лучшие годы для деторождения позади. Что, если он не успеет подарить ей детей? Что, если ему понадобится слишком много времени, чтобы научиться управлять собой? Блейд признал, что только через несколько лет после заражения смог пить прямо из вены, не беря слишком много, – хотя у него не было никого, кто бы научил управлять жаждой.

Рип крепче обнял Эсме и поцеловал в волосы. Он поговорит с ней, но не сейчас. Через несколько дней Рождество, а она так ждала этого праздника. Когда все закончится, он предложит ей остановиться до того, как для обоих станет слишком поздно.

Даже если при этом убьет часть своей души.

Глава 9

До Рождества оставалось три дня. Затем два. Затем один. Мужчины большую часть времени рыскали по Нижнему городу и патрулировали трущобы. Энни поправлялась. Эсме вместе с остальными женщинами и детьми с головой ушла в подготовку Логова к первому Рождеству.

В центре города, там, где правил Эшелон, не было ни единого признака надвигающегося праздника. Зато весь Ист-Энд охватило веселое предвкушение.

Чуть ли не с каждой балки в Логове свисала омела; Эсме догадывалась, чьих это рук дело – Блейд то и дело со смехом срывал поцелуй с губ Онории. Господин даже раз или два ухитрился заманить под омелу Рипа с Эсме, и тем пришлось целомудренно чмокнуть друг друга.