Дэйн вздохнул:

- Если даже я и сдамся на милость твоих чар и расчет моего братца окажется верным, ты не будешь кричать, а если и будешь, то не от боли или страха. Обещаю тебе.

Щеки Глорианы вспыхнули. Может быть, это всепоглощающая темнота придала ей смелости, подумала Глориана.

- А что... что мне надо будет делать?

Кенбрук отрывисто рассмеялся. Глориана почувствовала, как он повернулся к ней.

«Он голый!» - подумала она. Если бы только у нее хватило смелости протянуть руку и дотронуться до него.

- Тебе, - ответил он весело, - нужно будет только принять меня.

При мысли об этом она едва не потеряла сознание. То место внутри нее, предназначенное для того, чтобы принять мужчину, болело от вожделения.

- А это... это не будет больно?

Он потянулся к ней и слегка дернул за растрепанную косу.

- В первый раз, - сказал он тихо, - может быть немного больно. - В его голосе не было ни насмешки, ни удивления, и Глориана была ему за это благодарна. - Но, конечно, я заранее подготовлю тебя, и, думаю, тогда ты будешь испытывать только удовольствие.

Глориана долго молчала. Потом наконец тихо сказала:

- Мне так любопытно.

- Ты просишь меня доставить тебе удовольствие, Глориана?

Она облизала пересохшие губы.

- А ты бы сделал это? Если бы я попросила тебя.

Дэйн рассмеялся:

- О да! Желание Гарета сегодня не исполнится, но немного просветить тебя я бы не отказался.

Глориана дрожала. Либо Пресвятая Дева не услышала ее молитв, либо Глориана была прирожденной грешницей.

- Я думаю, мне бы хотелось узнать... - сказала она.

- Тогда вставай, - приказал Дэйн. - И раздевайся. Женское тело необычайно сложный и утонченный инструмент. Чтобы извлечь из него музыку, я должен касаться струн, как менестрель, играющий на лире.

Сладкий трепет пробежал по телу Глорианы, и она подчинилась Дэйну. Поднявшись с кровати, она сняла с себя платье и рубашку. Вопреки ее ожиданиям Дэйн не остался лежать на кровати. Он встал и зажег другие лампы, кроме уже горевшего на столе ночника. Комната постепенно осветилась.

Глориана застыла возле кровати, стесняясь своей наготы.

- Я не думала, что ты станешь зажигать лампы, - прошептала она.

- Мне необходимо видеть тебя, - просто ответил Кенбрук, на котором не было ничего, кроме панталон. - Я должен знать, приносит ли моя ласка наслаждение.

Чтобы не упасть, Глориана ухватилась за резное изголовье кровати.

- Иди сюда, - сказал Дэйн. Глориана колебалась всего одно мгновение, а потом медленно двинулась к нему, выйдя на свет. Он медленным оценивающим взглядом окинул ее тело.

- Ты необычайно красива, - сказал он хрипло.

Глориана вспомнила о поцелуе и о всех тех неизведанных дотоле чувствах, которые он пробудил в ней. Если бы не тот поцелуй, ее желание, может быть, не было бы таким сильным.

- Ты не возьмешь меня?

Дэйн покачал головой.

- Нет, - ответил он, - но я дам тебе наслаждение, которого ты жаждешь.

- Это нечестно, - услышала Глориана свой голос. - Я обнажена, а ты остаешься одетым.

Без всякого стеснения Дэйн развязал шнурки на своих панталонах, и они упали к его ногам. Ногой он отбросил их в сторону. Его мужское естество поднималось до самого пупка.

У Глорианы перехватило дыхание.

- Я не знаю... смогу ли я вместить такое, - сказала она.

Дэйн хохотнул и приблизился к ней, положив руки ей на плечи.

- Не стоит беспокоиться об этом, - сказал он. - Когда и если придет наше время, ты с легкостью примешь меня. Природа обо всем позаботилась.

Внезапно ей захотелось убежать, но Глориана знала, что не сделает этого ни за что на свете.

- Ты поцелуешь меня?

- Обязательно, - сказал Кенбрук. Взгляд его, однако, был обращен не на ее рот, а на маленькие упругие груди с затвердевшими сосками.