С едва слышным стоном Кенбрук снова встал на колени. Его рука опустилась немного ниже, чтобы дотронуться до того места, которое незадолго до этого ласкали его губы. Глориана вновь ощутила трепет желания. Однажды познав наслаждение, она хотела испытать его еще и еще.

Кенбрук без слов догадался о ее желании, и Глориана почувствовала, что его палец оказался глубоко внутри нее. Она обхватила голову обеими руками» как в припадке безумия, и застонала. Дэйн склонился над ней и стал покрывать поцелуями ее рот, груди и низ живота, не прекращая ласкать ее внутри лона. Его пальцы одновременно и удовлетворяли ее желание, и вновь возбуждали ее. Лихорадочный жар объял ее всю, когда Дэйн нашел наконец то особое место внутри нее, которое искали его пальцы.

Глориана вскрикнула от вожделения и выгнулась на кровати, высоко подняв бедра. Ей показалось, что она снова видит звезды. Они словно украшали какое-то сверкающее платье, которое Дэйн стал срывать с нее. Звезды исчезали одна за другой. Кенбрук, забросивший ее в небеса, теперь возвращал ее оттуда. Он нежно ласкал ее бедра, шептал успокаивающие слова, постепенно приводя ее в чувство.

Наконец, когда Глориана почувствовала, как затихают отклики страсти внутри нее, Дэйн поднялся с кровати и погасил все лампы, кроме одной. В темноте он нашел кровать, споткнувшись несколько раз и выругавшись. Он лег, не сказав ни слова.

- Дэйн?

Он повернулся на другой бок, готовясь ко сну.

- М-м?

- А как же ты?

Дэйн что-то пробормотал, но Глориана не поняла его слов, а только догадалась, что это какое-то изощренное ругательство.

- Спи, Глориана, - сказал он.

Она глубоко, удовлетворенно вздохнула.

- О, я-то усну, но все же я беспокоюсь о тебе.

- Не надо, - Голос Дэйна звучал отстраненно, будто между ними ничего не произошло. - Половину своей жизни я был солдатом и пережил куда более тяжелые испытания, чем этой ночью.

Глориана смотрела вверх, в темноту.

- Прости меня, Дэйн, - пробормотала она. - Я думала только о своих желаниях, мне и в голову не пришло, что это причинит тебе страдания.

Кенбрук вновь выругался и придвинулся к ней, скрипнув пружинами.

- Честь - тяжкий груз. Но в том, что касается вас, леди Глориана, я буду честен во что бы то ни стало. А теперь, если в тебе осталась хоть капля милосердия, перестань мучить меня, напоминая о том, чего не было, и засыпай!

Глориана была еще совсем неопытна, несмотря на все удовольствия этой ночи. Но инстинкт безошибочно подсказал ей, что Дэйна можно было бы соблазнить, просто прижавшись к нему, поцеловав или дотронувшись.

Но Глориана тоже хотела быть честной. Без ее разрешения Дэйн ни за что не притронулся бы к ней. По каким-то причинам Кенбрук не хотел подтверждать их союз. Это разрывало Глориане сердце, но тем не менее она уважала его желания. Его тело принадлежало ему одному, и он имел право распоряжаться им по своему усмотрению.

- Тогда спокойной ночи, - сказала она. - И спасибо.

Он громко и зло даже не простонал, а прорычал.

- Что я такого сказала? - спросила немного уязвленная Глориана.

Кенбрук ничего не ответил. Он встал с кровати и принялся шарить в темноте, очевидно, разыскивая одежду. Он на что-то натыкался, спотыкался, и время от времени Глориана слышала его сдавленное ругательство.

Она боролась с желанием рассмеяться - ее состояние напоминало истерику, ведь их положение отнюдь не выглядело забавным. Они были пленниками, и неизвестно, сколько им еще придется просидеть взаперти.

- Что ты делаешь? - спросила она, когда смогла наконец говорить. Теперь ее душил не смех, а слезы. Но она скорее бы выбросилась в окно, чем снова расплакалась в присутствии Дэйна.

Он не ответил, но Глориана услышала, как он снял крышку с кувшина с вином.