- Устройте лошадей, - сказал Дэйн, - и входите. Моя жена и я, мы приветствуем вас.

Пока солдаты обихаживали лошадей и устраивались сами в комнатах позади двора, на узкой петляющей дороге, ведущей мимо аббатства к Кенбрук-Холлу, появилась вереница повозок. Глориана поняла, что в них едут слуги и везут с собой все необходимое. Она радостно обняла Дэйна и звонко расцеловала его, прежде чем кинуться навстречу вновь прибывшим.

Джудит, идущая рядом с одной из нагруженных телег, широко улыбнулась, увидев Глориану.

- Вот и вы, миледи, - сказала она. - Как вел себя с вами хозяин Кенбрук-Холла?

Глориана вспыхнула, подумав о том, как именно он «себя вел».

- Все в порядке, - сказала она. - Что здесь?

- Дары лорда Хэдлей, миледи. И конечно же, ваши собственные вещи. - Молодая женщина посмотрела на замок и вздрогнула от страха. - Мы, слуги, будем спать все вместе, - спросила она доверительно, - потому что это страшное место, здесь полно приведений, которые стонут по ночам.

- Чепуха! - отрезала Глориана. Если ночью в замке и будут раздаваться стоны, пришла ей в голову язвительная мысль, то уж никак не по вине привидений. Глориана, конечно, не стала произносить это вслух.

Повозки остановились посреди двора. Солдаты и слуги принялись разгружать их, перенося вещи в дом под присмотром хлопочущей Глорианы. Дэйн в это время ушел куда-то вместе с Максином, без сомнения, чтобы обсудить планы восстановления Кенбрук-Холла.

У Глорианы тоже было несколько предложений по этому поводу и золото, чтобы осуществить их, но она собиралась поделиться своими планами с мужем немного позже, когда они останутся наедине.

К вечеру Джудит вместе с другими служанками вымели и вычистили большой зал. От сора и паутины не осталось и следа, на пол были постелены свежие тростниковые циновки. В комнате поменьше, рядом с залом, уже горел огонь. Здесь расположились повара, и на вертелах поджаривались молочные поросята, распространяя по залу аппетитный запах.

В замок Хэдлей и аббатство отправились гонцы с приглашениями, и к вечеру начали съезжаться гости.

Приехал Гарет и вместе с ним Элейна. Позади них, чуть в отдалении, скакал Эдвард, красуясь на своем великолепном скакуне. Рядом с ним ехала в повозке Мариетта вместе со своей служанкой Фабрианой.

Во дворе, где пылали зажженные факелы, вовсю кипела работа. Глориана пошла встречать прибывающих гостей. Она надеялась, что Мариетта останется ее подругой. В то же время Глориана не испытывала угрызений совести из-за того, что вернула себе своего мужа.

Мариетта приветствовала ее ослепительной улыбкой. Она сошла с повозки, для мягкости набитой соломой, и кинулась в объятия Глорианы.

- Ты счастлива! - воскликнула девушка по-французски. - Я вижу это, потому что твои глаза улыбаются, так же как и губы.

Глориана облегченно и радостно рассмеялась и поспешила обнять свою подругу.

- Значит, ты меня прощаешь? Мариетта слегка выпятила нижнюю губку.

- Ах, в сердечных делах, - сказала она, переходя на английский, - ты оказалась вероломной. - Улыбка озарила ее лицо. - Но я буду великодушной и прощу тебя.

Краешком глаза Глориана видела, что Эдвард сошел с коня и протянул поводья своему оруженосцу, мальчику лет семи-восьми. Бедный старый серый Один! На службе его заменил великолепный конь, подаренный брату Гаретом.

Эдвард был мрачен и, как показалось Глориане, изможден. Он молча смотрел на нее.

Она безмолвно оплакивала его, своего Артура, который несколько дней назад положил в церкви к ее ногам свой меч. Глориана никогда не хотела и не просила его любви, но ей было горько и больно, потому что она не могла принять его чувства.

Прежде чем Глориана успела произнести хоть слово, к ним подошел Дэйн. Он обнял ее за талию, коротко кивнув Эдварду, потом повернулся к Мариетте и попросил ее отойти с ним, чтобы поговорить наедине.