– Пятый! – мрачно сказала Стелла, опуская арбалет.

    Козма метнулся вниз по винтовой лестнице, Ярукташ – следом.

    – Прицел на окна дворца! – зарычал Роджер, мгновенно поняв замысел рыцаря. – Держи лучников!

    Два арбалета, взятые наизготовку, нацелились на окна, где могли появиться сарацины с луками. Тем временем Козма с евнухом, сбросив запиравший дверь брус, выскочили во двор. Гуго и Бруно в этот раз оказались понятливее и ждали у донжона, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Козма выхватил острый сарацинский нож и мгновенно освободил их от пут.

    – За мной! – велел свирепо.

    Оба оруженосца послушно побежали за ним. Иоаким так и не поднялся с колен, и подбежавший первым Ярукташ присел рядом, укрывая себя и рыцаря предусмотрительно захваченным в донжоне щитом. Гуго и Бруно подхватили раненого под руки и потащили к башне. Козма, вытащив саблю, прикрывал отступление, Ярукташ со щитом следовал в арьергарде.

    Никто не выстрелил в их сторону. У дверей донжона евнух остановился.

    – Пойду к ним, господин! – сказал, кивнув в сторону дворца.

    – Тебя убьют!

    – Они могли это сделать, но не стали. Это мои воины, они привыкли слушаться…

    Козма поручил Иоакима заботам прибежавшей Стеллы, а сам взбежал наверх.

    – Думаешь, у евнуха получится? – спросил все понявший Роджер. – Как бы он сам не захотел в эмиры…

    – Он мог сделать это раньше. А сейчас… – Козма выразительно посмотрел во двор, где в уродливых позах застыли убитые туркополы и сарацины.

    Ярукташ появился во дворе на удивление скоро.

    – Мои люди просят разрешения уйти из замка! – крикнул, задрав голову к верхней площадке донжона.

    – Я не могу этого позволить! – ответил Роджер. – Они расскажут Саладину, сколько нас.

    – Им не понравятся твои слова, господин. У них луки и много стрел.

    – Ночью, когда от луков толку мало, мы спустимся и всех зарежем. Нас теперь больше, а как мы деремся, они имели возможность убедиться.

    – Что им предложить?

    – Даю слово, что никто не будет наказан. Сарацин отведут обратно в подземелье, но будут хорошо кормить, давать вино и сикер. Как только осада закончится, всех отпустят без всякого выкупа. При этом каждый получит обратно своего коня и оружие.

    Ярукташ исчез во дворце и обратно появился уже не один. Сарацины, выходившие во двор, складывали у дверей оружие и, мрачно поглядывая на франков, отходили в сторону. Успевшие вооружиться Гуго и Бруно, а также Роджер и Ги отвели их в подземелье. Туда же препроводили раненого Ахмета – единственного сарацина, не принявшего участия в мятеже. Ахмет по пути рыскал глазами по сторонам, надеясь увидеть Козму, чтоб вступился, но Козма в это время занимался Иоакимом. У друга оказалась разбитой голова, но череп, к счастью, не проломили. Козма наложил швы, забинтовал другу голову, после чего отпущенные на волю слуги (их мятежники просто заперли в одной из комнат) перенесли раненого в покои. Иоаким то и дело впадал в забытье, его стошнило, из чего Козма сделал мрачный вывод: сотрясение мозга.

    Азни постепенно оживал после мятежа. Слуги убрали со двора трупы туркополов и сарацин. Они хотели выбросить их в пропасть, но Козма запретил. Вспомнив о чудачестве Сеифа, он велел похоронить сарацин по мусульманскому обряду, для чего вызволить на время парочку пленных.