С еле сдерживаемым рычанием вспомнил он и тупого садиста, работавшего «Сторожем» вуки и надзиравшего за их командой, куда бы их ни посылали. Вспомнил и его горящие глаза, голос, напоминавший звук бьющегося стекла, и смертоносный силовой кнут, державший вуки в страхе.

Сигналы тревоги надрывались, накачивая Чубакку адреналином и злостью. Он прорычал, чтобы отряды поторопились. Подумав о Трипио, оставшемся на борту флагмана «Ява-рис», он порадовался, что дройд-переводчик не попадет сейчас под перекрестный огонь. Чубакке вовсе не улыбалось опять поминутно одергивать Трипио.

Он достиг огромного рабочего помещения с каменными стенами, где в свое время проводил бесконечные часы в тяжелом труде. Дверь была задраена тяжелыми противоударными щитами с заклепками толщиной в палец Чубакки.

Он постучал плоской ладонью по металлической двери. Коммандос позади него порылись в своих ранцах. Двое солдат подбежали, держа в каждой руке по термодетонатору. Поместив детонаторы в критические точки двери, они включили часовые механизмы. Замигали янтарные огоньки, отсчитывая секунды.

— Назад! — крикнул один из солдат. Чубакка вприпрыжку бросился за остальными, они как раз вовремя завернули за угол и услышали глухой взрыв. Секунду спустя разнесся куда более громкий звук — тяжелая дверь грохнулась на пол.

— Выходим, — приказал командир отряда.

Чубакка бросился сквозь дым вперед и ворвался в герметичный отсек. Он услышал тихие звуки наподобие шипения молнии, смешанные с неистовым ревом. Пленные вуки были в таком безумном состоянии, что забыли собственный язык.

Когда дым рассеялся, Чубакка с разочарованием обнаружил, что бой уже кончился, но он возликовал, убедившись, что вуки наконец поняли значение сигналов тревоги и почувствовали, что время их страданий прошло.

Девять вуки наступали на Сторожа, припертого спиной к полуразобранному имперскому шаттлу класса «лямбда». Бочкообразное тело Сторожа с маслянистой кожей блестело от выступившего от страха пота. Он вызывающе рычал, не переставая наносить удары змеевидным силовым кнутом. Вуки, глухо рыча, старались подобраться поближе, чтобы разорвать его когтями в клочья.

Чубакка издал свой боевой рев. Кое-кто из вуки оглянулся посмотреть на своих спасителей, но остальные мохнатые гиганты были настолько поглощены возможностью разделаться со Сторожем, что ни на что не обращали внимания.

— Брось оружие, — приказал Сторожу командир отряда. На него были направлены все бластеры. Чубакку позабавило, что во взгляде этого жестокого человека мелькнуло облегчение при виде новореспубликанских солдат.

Вуки не переставая рычали. Вид у них был еще хуже, чем всего лишь несколько месяцев назад. Ясно было, что, оставшись без прикрытия флота Даалы, Сторож заставлял рабов еще больше работать на оборонительных сооружениях Прорвы.

— Брось оружие, я сказал! — повторил командир.

Сторож еще раз щелкнул силовым кнутом, отгоняя толпу вуки. Чубакка увидел впереди троих самых крупных самцов, их клочковатый мех был испещрен ожогами от ударов кнута и блестящими восковыми рубцами шрамов. Самый старый, с поседевшим мехом, вуки, которого Чубакка помнил как Наврууна, скрючился около челнока, прячась под острыми плоскостями сложенных крыльев корабля. Кости старого вуки казались искривленными и сокрушенными годами труда, но гнев в его глазах сиял ярче звезды.

Сторож поднял силовой кнут, поглядел на вуки, затем на коммандос. Командир отряда людей дал предупредительный выстрел, звонким эхом отразившийся от стен зала. Сторож поднял свободную руку, сдаваясь, уронил на землю рукоять кнута. Она забрякала по гладким плитам.

— Вот так, теперь отступи назад, — сказал командир.