— Ты куда?

— Не видно разве? Цветочки собирать.

Когда она ушла, Лемфада откинул одеяло, поискал взглядом свою одежду и прошлепал босиком к очагу. Его штаны и рубашка висели на спинке стула; их выстирали и аккуратно зашили проделанную стрелой дыру. Одевшись, он сел у огня. Ноги еще подкашивались. Он подложил дров в очаг. В памяти всплывали ужасы побега и ощущение от стрелы, ударившей ему в спину, точно молотом.

Итак, его спас Лло Гифе, человек, к которому он и шел, но он, Лемфада, как верно заметила Ариана, мало что может предложить вожаку мятежников. Он чувствовал себя глупым, хуже того — никчемным. Дверь в комнату отворилась, впустив холодный воздух, и голос Нуады сказал:

— Как быстро все заживает у молодых. Доброе утро.

— Я тебя помню… как во сне, — улыбнулся Лемфада. — Ты сидел у моей кровати. Нуада, верно?

— Да. Я вижу, тебе гораздо лучше, но погоди пока резвиться. Тебе было худо, очень худо. Ариана сказала, что тебя зовут Лемфада. Хорошее имя. Рыцарь Габалы, да и только — один из первых, кажется.

— Да, я тоже так слышал. Ты кто, мятежник?

— Пожалуй, что так, — хмыкнул Нуада. — Боюсь только, что мне не дано вселять ужас в сердца королевских солдат. Сказители редко бывают воинами.

— Значит, ты сказитель?

Нуада поклонился и сел рядом с ним.

— Да. Возможно, лучший во всем королевстве.

— Много ли историй ты знаешь?

— Несколько сот. Когда окрепнешь, приходи в дом собраний — я выступаю там каждый вечер. Я стал здесь знаменитостью, и люди приходят со всего леса, чтобы послушать меня. Будь у них деньги, я бы разбогател.

— Расскажи мне про рыцарей Габалы.

— Это длинная история, лет на двести. Может, скажешь поточнее? Например, про Лемфаду?

— Расскажи про Оллатаира.

— Ага, предпочитаешь что-то поновее. Знаешь ли ты, откуда взялись эти рыцари?

— Нет. Они тоже были мятежниками в свое время?

— Не совсем. Орден основал в 921 году тогдашний король Альбарас. Рыцари были судьями: они объезжали всю страну и улаживали споры от имени короля. В 970-м, во время Великого Мятежа, они спасли короля от гибели и переправили его в Цитаэрон. Вернувшись с триумфом в 976 году, он даровал рыцарям земли для строительства цитадели и сделал их неподвластными королевским законам. При этом они остались судьями и продолжали объезжать все девять провинций нашего государства. Их честность была безупречной. С течением лет орден принял обет бедности, чтобы сохранить свою неподкупность, и обет безбрачия, чтобы семейные обстоятельства не могли повлиять на выносимые им решения. Быть избранным в число рыцарей считалось большой честью, но за это приходилось дорого платить.

— А что же Оллатаир? — спросил Лемфада.

— Терпение, мальчик. Все рыцари избирались Оружейником ордена. Когда один из них умирал или погибал, Оружейник отправлялся в путешествие, чтобы найти ему замену.

— Почему Оружейником? Разве он не был служителем рыцарей?

— Он был их отцом. Он снабжал их волшебными доспехами — не только стальными, но и духовными. Он же и возглавлял орден. Последним Оружейником был как раз Оллатаир.

— Что же случилось с рыцарями Габалы?

— Этого никто толком не знает. Известно только, что король послал к магистру Самильданаху гонца, прося его об услуге особого рода. И рыцари, выполняя эту просьбу, будто бы отправились в царство демонов, чтобы сразиться со злом для блага людей. Не знаю, что с ними сталось. Это был первый год правления нового короля. Быть может, он велел отправить их, поскольку они решили несколько дел не в его пользу.