– Казна у них здесь? – уточнил Херефорд. – Возьми себе что нравится, но в разумных пределах, остальное передай счетоводам. А пленных… Наемников среди них нет?

– Нет.

– Крепостные пусть идут на свои поля. Они не посеют – нам не есть. А солдат… сколько их? – Вальтер пожал плечами. – Их разбить на партии и отправить по разным гарнизонам. – Тут он обратился к благородным пленникам. – Жаль, что он живой. Отсек бы ему голову, и дело с концом. – Жена и дочь начали плакать, мужчина стал безобразно серым. – Эти мелкие вассалы – настоящая беда. Он не представляет цены для своего господина, наверное, и для нас он не хозяин дома. Как твое имя, несчастный?

– Сэр Роберт Тревор.

– Тревор, Тревор… – Херефорд тряхнул головой. – Имя мне ничего не говорит. А тебе, Вальтер?

– Ничего.

– Ну…

– Милорд, я сдался, рассчитывая на милосердие. Если бы мне хотелось умереть, я бы сражался, и это обошлось бы вам в десятки бойцов.

Херефорд заскучал. Все это было чепухой, на которую жалко тратить время. Он склонялся к тому, чтобы мужчин казнить, а женщин отослать, но если помилование обещано, он был обязан его дать.

– Помилование ему обещал?

– Я не ударил, когда он склонился, но ничего не обещал.

– Тогда он твой. Может, Оксфорд заплатит за него немного серебром. Поступай, как знаешь.

Поздним утром следующего дня Херефорд проснулся, ворча от боли и раздражения. Но придя в себя и глянув на рассерженного брата, разразился смехом. В замке была только одна нормальная постель смотрителя и его жены, братья выбрали ее для ночлега и улеглись вместе, как спали в детстве. Последние несколько лет Херефорд делил постель с лицами иного пола, и по тому, как смотрел на него Вальтер, понял, что пребывание в постели еще одного тела побудило его во сне к некоторым действиям.

– Я обычно с мужчинами не сплю, – стал оправдываться Херефорд, продолжая смеяться.

– Надеюсь! А если у тебя есть такая пакостная склонность, то старайся не делать этого, чтобы не соблазняться.

Это еще больше рассмешило Херефорда.

– Да нет же! Видимо, мне показалось, что ты – женщина.

– Ему показалось!.. А мне не показалось!.. – Вальтер продолжал орать, но постепенно до него доходил смысл произошедшего, и он тоже стал смеяться. – Ну, доложу я тебе, и девиц ты себе подбираешь! Уж на что я непривередлив, и то на такую, с плечами, в латах и с ногами, как у медведя, я бы не позарился!

– Бр р, – замотал головой Херефорд, – не надо портить себе утро. Давай подниматься. Смотри, светло уже совсем.

– Ты вставай, а я всю ночь отбивался от тебя, – отвечал Вальтер. – Чтоб я еще пустил тебя к себе в кровать, дудки! Даже без грязных поползновений ты все равно норовишь залезть на компаньона. Бедная твоя жена!

Когда Вальтер вышел к брату в зал, от хорошего настроения Херефорда не осталось и следа. Он был таким мрачным, что весело настроенный Вальтер отшатнулся от него в притворном страхе. Не дав брату открыть рта, быстро заговорил:

– С таким выражением ты мне, пожалуй, пока ничего не говори. Дай мне сначала поесть. С полным желудком я храбрее.

Не откликнувшись на шутку, Херефорд толкнул к брату лежавшие перед ним два небольших свитка. Письмо матери вызвало в нем раздражение: прочитав его наспех, он толком даже не понял, чего она от него добивается. Но второе, написанное крупным и тяжелым почерком лорда Сторма, его просто убило. Вальтер начал медленно читать, шевеля губами, Херефорд не мог дождаться, когда тот закончит, и вспыхнул:

– Так тебе на неделю хватит! Гонт умер. Умер! Два месяца назад я видел его крепким и здоровым.