Он ни разу ни в чем не проигнорировал Элизабет, не допустил ни малейшего пренебрежения. Он поминутно и неизменно вежливо обращался к ней за советом или поддержкой, был невероятно галантен и убийственно любезен, как он мог вести себя только с совершенно чужим человеком.

В какой то момент Элизабет решила, что больше этого ей не выдержать. Не желая сцепиться с Роджером на глазах всего семейства, она сказалась уставшей и отправилась прилечь. Леди Херефорд и Кэтрин заботливо ее проводили, а Херефорд наивно удивился их озабоченности и простоте признания Элизабет в слабости. Но куда больше удивились мать и сестра, когда он спокойно ее отпустил.

– Ты не пошел со своей женой??

– Зачем? Ох, ну да! – Херефорд рассмеялся, совершенно неправильно истолковав удивление матери. – Я же несколько недель не был в постели жены. Ну, если у нее есть желание, оно станет только горячее, когда подождет меня немного, а если устала, пусть немного отдохнет до меня.

– Роджер! – запротестовала леди Херефорд. – Женщина на пятом месяце заслуживает больше внимания к себе, чем ты ей оказываешь.

Может быть, она и сейчас недолюбливала сноху, но что правда, то правда.

– На пятом чего? – Херефорд захлопал глазами, словно громом пораженный. К нему сразу и полностью вернулось самоощущение, и вместо чужого холодного пространства, заполненного какими то цветными пятнами, незнакомыми людьми и неразборчивыми звуками, он враз очутился в родном доме и старом, хорошо знакомом зале.

– Она не сказала тебе?

– Нет! Ах ты, Боже мой, она подумала… – Херефорд сразу осекся. Мать не знала, конечно, что он сделал ее вассалом, и это ее не должно касаться. А жена скрыла свою беременность, чтобы «женские причины» не могли помешать ей выполнять его распоряжения!

– Да неужели ты не видел, как она располнела? Ну не такой же ты простак, чтобы не увидеть, что жена ждет ребенка!

– Дурак я! Десять крат дурак! Я ничего не заметил! Меня так захватили разные дела…

– Какие дела? Чем ты занимаешься, Роджер? Что…

– Потом, потом! Да и не женское это дело. – Он лениво поднялся, думая, как рассержена сейчас Элизабет, и что у него уже нет никаких сил разговаривать с ней.

– Пойду ка я лучше к ней.

Элизабет еще не легла. Служанки расчесывали ей длинные черные волосы. Херефорд отослал их и сам взялся щеткой разглаживать расплетенные косы. Она не повернула головы.

Некоторое время он молча расчесывал ее, делая рукой длинное и сильное движение, так что волосы потрескивали и дыбились навстречу щетке. Он почувствовал запах ее волос, бросил щетку, взял полную пригоршню черной блестящей массы и зарылся в нее лицом.

– Зачем ты промолчала… У тебя будет ребенок?

Голос его звучал уже иначе. Элизабет хотела повернуть голову, но он держал ее за волосы.

– Да.

– Почему ничего не говорила?

– Я… Не сердись, Роджер. Как то все было не ко времени. Когда узнала, надо было ехать к отцу и с ним – на север, а потом не могла подобрать подходящих слов, чтобы написать. Затем собиралась сказать в Глостере, но ты был так занят, и самой не захотелось доставлять тебе дополнительных забот.

– Элизабет! Но этими переездами ты могла повредить себе.

– Ничего, я здоровая, и твоему наследнику, если будет мальчик, ничего не грозит.

– Я не о нем. – Он говорил правду; роскошные формы Элизабет, несмотря на располневшую талию и отяжелевшие линии тела, были желанными для него более чем всегда.