Херефорд первым нарушил затянувшееся молчание.

– Знаешь, Вальтер, мне хочется освободить тебя от данного мне обещания. Если хочешь уйти, я найду для этого предлог. – Голос Роджера дрогнул, и он помолчал, собираясь с силами. – Подожди до исхода этой операции. Если мы захватим Стефана, то надобность в твоем уходе отпадает, но если нас побьют… Что бы со мной ни произошло, тебя я спасу. Возможно…

– Успокаиваешь свою совесть? – засмеялся Вальтер, но смех был натянутым. – Твои слова красивы, но ты остаешься себялюбивой скотиной! А ты думаешь о моих чувствах? Ничуть! Ты тащишь меня и выталкиваешь, когда тебе заблагорассудится или когда хочешь снять с души грех. Помнишь наш уговор? Я служу тебе, пока ты не подыщешь себе человека или пока я не захочу освободиться. Итак, человека у тебя нет, и я еще не готов. Когда мне надо будет уйти, я тебе скажу.

Обняв Вальтера, который лежа оказался в невыгодном положении, Херефорд громко поцеловал его в щеки, в лоб и в губы, как тот ни брыкался.

– Не знаю другого такого типа, который бы свою доброту выражал таким гнусным способом. Вполне возможно, прежде чем сказать, что ты любишь меня, ты должен отправить меня на тот свет. – Поднявшись, чтобы уходить, Херефорд не заметил, как вздрогнул Вальтер и насколько открыто было у него выражение страха. Никогда не узнать Херефорду, как близка к истине была его шутка. Вальтер мог безоговорочно полюбить своего брата только мертвого.

– Спи, – сказал Херефорд. Быстро наклонился к нему, потрепал по волосам и еще раз поцеловал. – Я разбужу, когда будем готовы выходить.

Повторное обещание Вальтера не принесло душе Херефорда облегчения. Он искренне хотел освободить брата от этой партизанщины, но признавался себе, что мотивами этого были не чистый альтруизм или любовь. Его сильно заботила судьба владений и титула, которые без надежной защиты король мог отобрать, если он погибнет как бунтовщик. Самый младший брат был еще ребенком, а надежда на Честера там, где дело его лично не касалось, была плохая. Но если графом Херефордским станет Вальтер, этого титула у него, Роджер был уверен, никто не отберет. Их разговор натолкнул Херефорда и на другие мысли. Когда вся эта заваруха закончится, а они проиграют, Вальтеру будет нелегко найти подходящего мужа для Кэтрин. Если он сосватает ее за одного из своих партизан, – других возможностей сейчас у него нет, – она тоже станет несчастной.

Херефорд решил поговорить об этом, когда они с братом уже ехали к замку де Траси.

– Кэтрин – твоя любимица, и я давно хочу спросить тебя, как устроить ее замужество.

– Ей только исполнилось тринадцать, у тебя еще достаточно времени, чтобы ее обручить. И что ты меня спрашиваешь? О замужестве Анны ты со мной не советовался.

– Ты теперь совсем взрослый, и Кэтрин тебе ближе других. Это во первых. А главное… – Херефорд стал подыскивать слова, но решил говорить без обиняков. – А главное, исполнение контракта помолвки ляжет на твои плечи, если все это для меня закончится плохо; а зная тебя, я думаю, что ты не посмотришь на контракт, если человек тебе окажется не по душе.

– Ты всегда такого мнения обо мне?

– Раньше я ошибался, может, ошибаюсь и сейчас, но ты спрашиваешь, я – отвечаю. Вместо того чтобы спорить, подумай, Вальтер, над этим.

– Да чего тут особенно думать! В нашей стране не много семей, какие сравняются с нашей, если только ты не пошлешь ее во Францию… – Вальтер сплюнул сквозь зубы и поерзал в седле, удобнее устраивая ноющее тело. – Нет, все таки самым лучшим здесь будет Патрик Фитц Джильберт, старший сын Джона. Другие – все вторые сыновья, которые Кэтрин не подойдут, или парень Глостера – тьфу! Этот не подойдет по другой причине.