— Леди Илона, я… искренне сожалею, что невольно разбудил вас.

— Да уж, я тоже в большой печали! — огрызнулась хозяйка. — Ты какого лешего мне здесь робота?трансформера изображаешь?! Кто тебе позволил вешалки ронять?

— Это не я, это все он разбросал! — твердо заявил Нэд.

— Ага, оставил тебе журнальчик с комиксами, сам прилег в уголок в шортиках позагорать, а чтоб головку не напекло, прикрылся полным гардеробом. О, еще и мамин зонтик сверху! Ты что, его там похоронить решил?!

— Я его не убивал!

— И на том спасибо, осчастливил по гроб жизни! Валерка — мой друг! Мой, а не твой! Если понадобится, я сама его стукну или Пупса попрошу, но посторонним лезть не позволю!

— Но… леди Илона, поверьте — как гость, я никогда бы не нарушил законов приличия в приютившем меня доме! — взмолился Нэд. — Я бы не посмел поднять руку на благородного сэра Люстрицкого.

— Ясно, ты на него ногу поднял?!

— Он сам упал! Сунул мне эту… гадость, я ее от омерзения выронил, возможно, взмахнув при этом руками… Вот и все!

— Здорово же ты «взмахнул руками», если бедного Валеру взрывной волной снесло в угол!

— Спасибо, дорогуша, ты всегда так заботлива, — печально донеслось из?под груды одежды. — Милый Нэд ни в чем не виноват.

— А ты вообще молчи, змей?искуситель! — Илона в сердцах пнула вешалку. — Я с тобой отдельно поговорю, ты у меня полный срок за растление несовершеннолетних схлопочешь!

— Он… сэр Люстрицкий — растлитель?! — не поверил своим ушам рыжий рыцарь.

— А кто он после этого? — Грозная хозяйка кивнула на журнал и осеклась…

У Нэда Гамильтона окаменело лицо! Мгновением позже он бросился к дивану и вернулся уже с обнаженным мечом.

— Только ради вас, леди Илона. Смерть искупит его грехи, а мы будем молить Господа о прощении его души. Прощайте, сэр Валера.

— Ты что, псих контуженный?! — Илона обеими руками вцепилась в крестовину меча, внезапно поняв, что Нэд не шутит.

— Растлитель должен быть повешен, это общеизвестно. Ничто на свете не искупает этот грех. Поверьте, мы спасаем честь вашего другу, позволяя ему умереть достойно, без свидетелей, от рыцарского меча, — терпеливо пояснял бывший крестоносец, пытаясь поделикатнее освободить свое оружие. — Кроме нас о его позоре никто не узнает. Я буду нем как рыба… Позвольте… Вы мешаете, мне так неудобно!

— И мне неудобно, — вклинился ревнивый голос снизу. — Я в плаще запутался, и тумбочка бок давит, а вы все обнимаетесь!

— Нэд! Не смей… — пыхтела Илона, успешно отпихивая рыжего рыцаря. — Совсем сбрендил, да?

— Но… он же… вы сами сказали…

— Я сказала?! Ах да… извини… подзабыла с утра, кто у нас постоянно на голову ушибленный! Значит, так — убивать никого не надо. Его позор я как?нибудь переживу. Мы все немного не поняли друг друга… И потом, ты ведь, как благородный рыцарь, обязан внимать мольбам дамы?

— Разумеется, — отступил Нэд.

— Вот и внемли. Молю. — Четко выделяя каждое слово, командирским тоном приказала Илона. — Вешалку на место. Валерку — на кухню. Журнал — в мусорное ведро, а сам на диван в ожидании моих следующих капризов.

— Как скажете, моя госпожа.

— Да уж вот так я тебе и сказала… — театрально поклонилась примирительница, — и пока я не разрешу — друг другу даже язык не показывать!

Прихожую Нэд привел в порядок в две минуты, утреннего гостя доставил на кухню еще быстрее.