— Всё дуешься на меня? — беззлобно спросил Алёша, дотронулся до моего рюкзака и вдохнул: — Так и не удалось свой рюкзак утащить. Буду теперь целый месяц, как доисторический человек жить. Мыла и, того у меня нет.

— На моё не надейся. У меня у самого-то один кусок.

— Ладно, обойдусь. Нам теперь самое главное — в милицию не попасть.

— Смелости твоей на час только и хватило, как я погляжу. Ничего, Петухов, не трусь. Сейчас поезд двинется и — фьють! Попробуй догони нас тогда.

Алёша прищурил один глаз и усмехнулся.

— А хочешь, я тебе штуку одну покажу? Сейчас и твоя смелость в пятки уйдёт.

Он за ногу стащил меня с полки, подошёл к проходу, выглянул и, отпрянув назад, пальцем поманил меня к себе. Я тоже выглянул в проход и увидел девчонку лет восьми, которая с чемоданом в руках шла прямо к нашему купе. А позади этой девчонки шёл не кто-нибудь, а та самая рыжая Вера. И правда, душа у меня сразу ушла в пятки. Бежать 6ыло некуда, а Вера приближалась. Нам ничего не оставалось, как кинуться на верхние полки и отвернуться к стене.

Маленькая девчонка, как только вошла в купе, сразу закричала:

— Чур, моё место у окна!

— Пожалуйста! — согласилась Вера. — Я на второй полке даже больше люблю… Смотри, занято уже тут. Спят… Ну-ка, подвинься, я пока рядом с тобой посижу. Тебя как зовут?

— Маринка. Только ты близко ко мне не садись: я ещё одно место для брата займу.

— Для брата? — переспросила Вера, громыхая своим ведром. — А у меня вот ни брата, ни сестры нет.

— Ничего, может, народятся ещё, — успокоила её Марина, но Вера вздохнула и сказала:

— Где уж! Мама умерла. Только бабушка у меня да отец… Ой, он же попрощаться со мной прийти обещал. Ты мои вещи покарауль, а я на перрон пойду.

Вера вышла, и мы с Алёшей повернулись друг к другу.

— Ну?!

— Дела!

— Алёша! — обрадовалась Маринка, как только увидела его.

Но Алёша, не обращая на неё внимания, осторожно выглянул в окно.

— Алёша, ты почему на вокзал так поздно пришёл?

— Отвяжись.

— Почему это отвяжись? Бабушка мне поручила следить за тобой.

— Ну и следи.

Сразу было видно, что Маринка — Алёшина сестра. Только с младшими сёстрами разговаривают так. Всем известно, что от них в жизни одно беспокойство.

— Бабушка! — закричала Маринка в окно. — Ты не волнуйся, нашёлся он.

— А чего волноваться! — проворчал Алёша. — Я же сказал, что к приятелю по дороге зайду… Забирай, Толя, рюкзак. В другой вагон перейдём.

Мы спустились с полок, но Маринка двумя руками вцепилась в брата и потащила его к окну.

— Ты куда? Бабушка попрощаться хочет с тобой.

— До чего же ты девчонка противная у меня! — в сердцах сказал Алёша, отцепляя от себя Маринку. — Некогда мне!

Помните, я про цепную реакцию говорил? В этом всё и дело. Началось всё с того, что у меня тюбетейка слетела с головы, а конец этой истории будет только на самой последней странице. Хотите — верьте, хотите — нет, но дальше дело было так.

Мы вышли в тамбур, и здесь душа у нас снова ушла в пятки. Со своими чемоданами по ступенькам карабкался Вениамин Павлович, долговязый юноша, двадцати одного года, холостой и так далее. Мы бросились обратно, забрались на свои полки и сделали вид, что смотрим в окно. Маринка от удивления захлопала глазами, но тут в купе вошёл Басов и спросил у неё, есть ли здесь свободное местечко. Алёша изловчился и дёрнул Маринку за косу. Он думал, что она догадается и скажет «нет», но она не догадалась.

— Ты что сказала? — спросил Басов, запихивая чемодан под полку.