Когда офицеры Подъямпольский, Вонтробка и Александров через два дня вернулись к себе в Крутогорки, Надежда забыла обо всём. Лишь Станкович, выглядевший так необычно в своём турецком наряде с ятаганом, являлся перед её мысленным взором. Она приказала Зануденко набить и подать ей пенковую трубку, заварить свежий чай. Затем пришёл унтер-офицер Белоконь с рапортом о взводных делах. Но Надежда слушала его невнимательно.

9. КОМАНДИРОВКА

На рассвете отправилась я со своею командою

в Киев, где находится наша корпусная квартира.

Для избежания нестерпимого жара и сбережения

лошадей я ехала ночью от Броварей до Киева.

Густой сосновый бор искрещен весь бесчисленным

множеством дорог, глубоко врезавшихся в песок;

не зная, что все они выводят к одному месту,

к берегу Днепра и Красному трактиру, я думала,

что мы заплутались...

Торжественный колокольный звон плыл над деревней Крутогорки. Мариупольцы вместе с её жителями сегодня отстояли в храме заутреню, были на литургии. Затем офицеры вывели солдат на улицу, поздравили с пресветлым праздником Христова Воскресения и отпустили на обед, где нынче каждому нижнему чину от казны выдавали по чарке вина.

Надежда как была в церкви в полной парадной форме, так в ней и собралась ехать к эскадронному командиру. Надела лишь портупею с саблей и ташкой, поскольку Павлищев предъявлял своим обер-офицерам два неуклонных требования: всегда носить при себе холодное оружие и всюду ездить только верхом, забыв о существовании колёсного транспорта.

Зануденко вывел осёдланного Алмаза и подал ей стремя. Надежда легко поднялась в седло, проверила, хорошо ли приторочен к задней луке суконный чемодан, в который она уложила пасхальные подарки: детям — книги, игрушки, сладости; взрослым сувениры — деревянные яйца — и подобрала повод. Жеребец весело пошёл с места рысью. Она тоже была весела. От церковной службы на душе осталось светлое настроение. Да и погода радовала: конец апреля, ясный солнечный день, свежая зелень вокруг, пение птиц.

В доме Павлищевых готовились к пасхальному обеду. На столе высились горы крашеных яиц и пирогов, куличи, творожные пасхи с цукатами. Держа наготове деревянные, красиво раскрашенные яйца, Надежда похристосовалась с подполковником, его женой, офицерами первого и второго взводов, уже приехавшими в гости к командиру. К ней выбежала Лиза, и Надежда вручила девочке украшение: серебряную цепочку с кулоном овальной формы, где были выгравированы буквы «X. В.».

К праздничной трапезе приступили, как это нередко водилось у Ивана Васильевича, более двадцати человек. Но на сей раз гусарские мундиры находились в меньшинстве: только шесть человек, включая портупей-юнкера Древича, из его эскадрона, а из полка никого не было. Даже верный Станкович приехать не смог. В марте он был произведён в майоры, в апреле получил в командование запасной эскадрон и отбыл к месту его квартирования в дальнюю деревню. Зато пестрели за столом разнообразные фраки и платья. На Пасху к Луизии Матвеевне приехала её младшая сестра с мужем и двумя детьми. Было в полном составе и семейство здешнего помещика.

После слишком сытного обеда гости разбрелись по комнатам отдыхать, а Елизавета повела корнета Александрова в сад, чтобы показать ему кусты роз, за которыми она теперь сама ухаживала. В тени деревьев их разговор касался разных тем: нового романа, прочитанного Лизой, гостей, приехавших издалека, и, наконец, праздника Пасхи.

   — Я приготовила вам, Александр Андреевич, особливый подарок, — сказала дочка подполковника.