Сняв шапки, Надежда и Дембинский поздоровались. Казимирский, скользнув взглядом по казачьему чекменю Надежды, вежливо спросил её:

   — Что вам угодно?

   — Я желаю записаться в ваш полк.

   — Но вы — казак Войска Донского и в нём должны служить.

   — Одеяние моё вас обманывает. Я — российский дворянин и могу сам избирать род службы.

   — Так отчего вы в чекмене?

   — С казаками я ушёл из дома отцовского потому, что родители не хотели отпускать меня в армию.

   — Документы у вас есть?

   — Нет. Но если вы примете меня, я обязуюсь их представить в течение полугода...

Казимирский, однако, сразу отвернулся от Надежды и заговорил с Дембинским по-польски:

   — Что ещё за новости, юнкер? Где вы его нашли и зачем привели сюда?

   — Это — новый рекрут. — Дембинский обиженно вздёрнул подбородок. — Он ничем не хуже других.

   — Хватит с меня истории с причетником Крестовоздвиженского собора, которого вы тоже завербовали.

   — Господин ротмистр, вы просто не хотите дать мне мою премию. Ведь это — кандидат в «товарищи». У него даже есть собственная верховая лошадь.

   — Он — беглый из казачьего полка, — уверенно сказал Казимирский. — Чего-нибудь там натворил и сбежал. Вам ясно?

   — Ну и что? — возразил портупей-юнкер. — Наденет нашу тёмно-синюю куртку, будет не казак, а поляк. Остальное доделает палка унтер-офицера...

Надежда с тревогой вслушивалась в звуки чужой речи. Многое она всё-таки понимала, потому что три года провела в имении бабушки в Полтавской губернии, где говорили по-украински, и догадывалась, что судьба её висит на волоске.

   — Клянусь честью, я — российский дворянин! — воскликнула она и шагнула к Казимирскому. — Если не верите — испытайте меня! Я знаю настоящую кавалерийскую езду, а вовсе не казачью. Моя лошадь выезжена по правилам манежного искусства, описанным в книге господина де ла Гориньера «Школа кавалерии». Ей не знакома азиатская нагайка!.. Она слушается шенкеля, ходит на мундштучных удилах, умеет делать «принимание», пируэт на галопе и «испанский лаг»...

При этих словах Казимирский посмотрел на неё с интересом. Она смело выдержала его взгляд, стиснув кулаки под длинными обшлагами своего чекменя. «Вы должны меня принять! — билась у неё в мозгу одна мысль. — Должны!»

   — Вы слышали, господин ротмистр? — снова заговорил по-польски Дембинский. — На сей раз я привёл вам готового солдата. Хоть сразу в строй. А вы вспоминаете эту глупую историю с причетником...

   — Уж больно он молод, — проворчал Казимирский, окидывая Надежду придирчивым взглядом. — Телом худ, да и ростом мал. Даже шести вершков не будет.

   — Зато — природный дворянин! — отрезал портупей-юнкер.

   — Можно подумать, вы читали его грамоту о дворянстве... Ну что вы стоите, юнкер? Зовите писаря, пусть заполнит на него формулярный список...

Явился писарь в тёмно-зелёном сюртуке с лужёными пуговицами, с походной чернильницей, привешенной за шнур на шею, со свежеочищенным гусиным пером за ухом.

Прежде всего Надежду подвели к мерной доске и установили, что рост у неё действительно небольшой: всего два аршина и пять вершков.