Ну, натурально Труадий Петрович! Так. Купил. И что?

    – Ты же всегда завидовал мне! – заходилась Ева. – Завидовал и ждал момента! Дождался? Дожда-ался…

    Что происходит, черт возьми?

    И я прямо спросил, что происходит.

    Все оскорбления, просыпавшиеся на мою бедную голову, я повторять, конечно, не собираюсь. Скажу только, что были они обидны и несправедливы. Кроме одного: нашими совместными с ботом усилиями мы, оказывается, не только сломали выработанную Труадием Петровичем стратегию, но и как-то там подставили Еву.

    – Дура я, дура! – горько кривя рот, причитала она. – Сама же, сама тебя туда толкала…

    – Ты?! – не поверил я. – Когда?

    До сего момента я изо всех сил подражал боту: старался соблюдать спокойствие, не чувствовать за собой никакой вины и ничему не удивляться. Но это же невозможно!

    – В тот день, когда тебя уволили! – Промахнувшись, она сломала сигарету о донышко пепельницы, запалила новую. – Ты еще понятия не имел, что такое геликософия. А я тебе все объяснила! Сказала, что Труадий подыскивает начальника отдела. Посоветовала принять участие в конкурсе. Свела тебя с ним. Притащила к нему в гости… У, дура!

    Ну вот. Кажется, у меня отбирают единственную в моей жизни заслугу. В кои веки раз проявил инициативу – и, здравствуйте вам, утверждают, будто и тогда действовал из-под палки! И, главное, твердо убеждена, что так все оно и было…

    А поди проверь! Будь я ботом еще до падения в траншею… Хотя и это бы не помогло. Записи, не имеющие отношения к типичным ситуациям, хранятся в памяти трое суток, потом стираются. Как в камерах слежения.

    Поражаюсь людям, уверенным в истинности своих воспоминаний. Сам я не верю воспоминаниям ни на грош. Как вы уже, наверное, обратили внимание, читать я не люблю – люблю перечитывать. Из чисто эгоистических соображений. Читаешь-то книгу, а перечитываешь-то себя. Еще одна похожая страсть – обожаю пересматривать фильмы, которые нравились в юности. Смотришь – и глаза хочется протереть: все же было не так! И эта сцена, и эта… А этой вообще не было!

    Теперь представьте, что вам прокрутили эпизод из вашего собственного прошлого. Ручаюсь, реакция будет та же самая.

    Не так все было!

    – Ева, – беспомощно сказал я. – Ева… Я просто не знал…

    – Не знал, как называется моя фирма?

    – Нет, я… Я понятия вообще не имел об этом решении…

    И, бот свидетель, вправду не имел. Я даже не имел понятия, о каком решении речь.

    Она уничтожила меня взглядом.

    – Не ври! Я только что все выяснила! Решение принимал один ты! Остальные были на Крите!

    Ну почему, почему, стоит только высунуть нос из виртуальной своей скорлупы, как тут же хочется сгореть со стыда? К черту! Все к черту!!! Сам наворотил дел – пусть сам и разбирается.

    Здравствуй, бледная сирень, голубой палисад…

    Ну вот. Здесь нас с тобой никто не тронет, не обругает, не подведет под издевку черной правды… которая страшнее клеветы… Так, кажется, у поэта?

    Лучшим выходом из гнусного этого положения мне казался такой: бот, по своему обыкновению, сейчас поведет себя крайне бесстыже, и Ева просто выставит меня за дверь. Раз и навсегда.