— Так бывает только в романах. Плохих. — Шан-Гирей вернулся за «бабкин» стол. Как на свое место вернулся! — Там всегда предупреждают о готовящемся преступлении, а полиция считает, что это просто глупость. Или дурацкая шутка.

— Да нет, если бы Анну Иосифовну это беспокоило, я бы знала!.. Мы бы знали, — поправилась она тут же.

— Не факт, — отозвался Стрешнев, и она оглянулась и посмотрела ему в глаза. Тот чуть заметно покачал головой.

Мы с тобой все обсудим, но потом, вот что означало это его движение. Ты и так ведешь себя крайне неосторожно.

— Есть только один выход, — третий заместитель пожал плечами. Он вообще то и дело пожимал плечами, Митрофанова и это заметила. — Спросить у нее самой.

— А вы что? Из милиции, чтобы вопросы задавать?! — не выдержал Стрешнев. — Сокол с места, ворона на место? Вы у нас теперь… главный по расследованиям?

При упоминании вороны с соколом Алекс поглядел на Стрешнева с изумлением, даже как будто испуганно.

Стрешнев же на него не смотрел, а обменивался знаками с Митрофановой.

— Я еще хочу задать вопрос вам. Про камеры, — неожиданно сказал Шан-Гирей, и они оба уставились на него. — В том коридоре камер, конечно, никаких нет. А где они есть?..

— Камеры? — быстро переспросила Митрофанова. — Какие камеры?.. В каком коридоре?..

— Видеонаблюдения. Там, где убили человека, камер нет, это ясно. А где они есть?

— Господи-и-и, — выдохнула Екатерина Петровна, — что за вопросы?! Ну на входе есть, у лифтов, возле копировальных машин обязательно.

— На лестницах еще, — подхватил Стрешнев.

— Но это надо у начальника службы безопасности узнать! Он лучше знает.

— А убийца?.. — помолчав, спросил Шан-Гирей и посмотрел по очереди на каждого. — Он тоже у начальника службы безопасности спросил, где именно есть камеры, а где нет?..

— Ка… какой убийца?

— Тот, который несколько дней назад убил здесь человека.

— Это убийство, — выговорила Митрофанова по-ефрейторски, — не имеет к нашему издательству никакого отношения. Это несчастный случай. Или трагическое недоразумение. Вы поняли?..

Алекс вдруг всерьез разозлился. Он терпеть не мог подобный тон — дурацкого, упрямого, тупого всезнайства. Он не верил людям, которые осведомлены обо всем лучше всех на свете. Он точно знал, что на любой вопрос существует десять ответов, и все они так или иначе правдивы, и у любой медали не две, а по крайней мере восемь сторон.

Можно сколько угодно представлять себе жизнь плоской, крохотной и пустяковой, как пятикопеечная монета, — ровно до той поры, пока не выяснится, что она глубока и безгранична, как озеро Байкал. Только выясняется это, как правило, когда уже поздно бывает спасаться!

— Убийство не имеет отношения к издательству, — он облизал губы, которые высохли от злости, — эти записки не имеют отношения к Анне Иосифовне. Но тем не менее человека убили, а записки лежат у нее на столе!..

— Хотел бы я знать, как они к ней попали, — сказал Стрешнев задумчиво. — Распечатать их она не могла никак — она на компьютере не работает и не работала никогда! Значит, кто-то принес.

— Может, по почте прислали? — втягиваясь в дурацкое расследование, спросила Митрофанова. — В конверте?

— Нет. — Шан-Гирей кивнул на листки. — Они не помяты, и их не складывали. Точно не по почте. И секретарша вряд ли…

— Да уж! Если бы Настя принесла, все издательство было бы в курсе.