— Навесные перегородки между смотровыми, — коротко ответил Грубер. — Они ко всему прочему еще и свинцом начинены, чтобы уменьшить дозу на соседей, если кого-то снимать прямо в смотровой приходится. Давай по быстренькому как тент натянем, чтобы спрятать их, а то, сдается мне, мы отсюда еще долго не выберемся.

Натянуть тент было делом действительно не слишком долгим, тем более у этих перегородок, которые по сути были обычными занавесками, и от этого снабжены веревками-завязками.

Закрепив тент, под которым люди сжались, прижавшись друг к другу, рейдеры бросились к кабине.

— А где наша кошка? — запоздало вспомнил о пушистой спутнице Снегирь.

— Здесь она уже, не парься, — Грубер заглянул в кабину и увидел сидящую на сиденье кошку. Подхватив ее под шелковистое брюшко, Грубер сам запрыгнул на нагретое место, и опустил животное себе на колени.

Снегирь оказался рядом. Они выехали с территории больницы как раз в тот момент, когда во двор совершенно с другого выхода начали забегать измененные. Первым к приемному покою протопал топтун, а за ним начались забегать измененные рангом пониже. Оказавшись внутри, они радостно заурчали, увидев целую гору мяса и то, что тело рубера продолжающее висеть в вертикальном положение, было телом одного из них, никого не остановило. Подпрыгнувший к Руберу лотерейщик одним мощным рывком сорвал щиток с верхней лапы и впился в нее зубами. Вскоре к нему присоединились остальные и еще долго со двора больницы были слышны чавканье и урчание пирующих тварей.

Машина быстро неслась по пустым улицам, не встречая нигде препятствий. И лишь когда они выехали из кластера, Снегирь немного притормозил и повернувшись к Груберу с нервным смешком произнес:

— Кажется, вырвались.

Глава 12

К въезду в стаб видавший виды зилок подъехал, когда на улице день был в самом разгаре. Вернее, день солнечный, ясный и очень теплый сопровождал рейдеров до того момента, пока они не въехали в туннель, который вел их в поселок, расположенный глубоко под землей. Слова Снегиря о том, что они вырвались, оказались пророческими, и больше рейдеры никого до самого стаба не встретили: ни измененных, ни иммунных. Дорога, по которой они ехали, была абсолютно пуста, и это напомнило им о том моменте, когда они брели под обжигающим солнцем каких-то несколько дней назад по похожей дороге, никого не встречая на своем пути. Создавалось ощущение, что вся жизнь сосредоточена в этом районе Улья вокруг кластеров, и даже измененные не покидают те места, где прошли свои первые изменения.

Кошка всю дорогу проспала у Грубера на коленях, время от времени просыпаясь и начиная умываться, но ее поведение не выходило за рамки умиротворенного, что так же служило прекрасным индикатором спокойной дороги.

Туннель встретил их полумраком, нарушаемым только светом горящих фонарей, которые освещали лишь небольшую территорию вокруг, столба, на котором были установлены, не выходя за пределы четко очерченных границ. И предметы попадаемые в этот слишком уж ровный круг света, будь то машина, или человек, все так же не отбрасывали тени. Этот странный эффект, который Грубер обнаружил еще в тот раз, когда они только-только обнаружили этот стаб, был весьма любопытен, и рейдеры подозревали, что связан он с какой-то аномалией, исследовать, а то и ликвидировать, которую послал их Чинк, потому что пока ничего более конкретного они сказать про этот стаб не могли. То, что иммунные решили под землю залезть — ну так каждый сходит с ума по-своему. Наверное, можно было объяснить нежелание местных измененных кочевать, всяко бывает, а Стикс безграничен и многогранен. Но фонари — это был нонсенс, потому что основные законы физики здесь все-таки соблюдались, кроме света этих конкретных фонарей, которые просто не выходили у Грубера из головы. Фонари, и странная реакция его самого на стаб, точнее полнейшее ее отсутствие.