— Думали, что сможете вот так вот безнаказанно по объекту шариться? — Здоровяк схватил их каждого за ногу и потащил в том направление, куда Грубер со Снегирем в общем-то и направлялись. — Мы за вами уже давно следили, все ждали, когда же вы тупари на нас выйдите.

— Что, Тихон, поймал этих крыс? — дверь приоткрылась и из нее высунулась рыжая вихрастая голова совсем молодого парня.

— А куда они от меня денутся? — добродушно пробасил уже слегка запыхавшийся Тихон. Рослый Грубер был тяжелым, и тащить его бессознательное тело было тем еще удовольствием. — Вот сейчас сдам главному и приду, в картишки перекинемся.

Как оказалось, друзья не дошли до цели всего-ничего. Им оставалось лишь пересечь этот не слишком длинный коридор, и пройти двери-шлюз, чтобы попасть в огромную и практически пустую комнату, в центре которой был выдавлен прямо в бетоне очень странный рисунок. Это не была звезда в любой ее интерпретации, больше всего фигура наминала стилизованную «Х», или, возможно, песочные часы. На концах знака на полу лежали обнаженные люди, со скрещенными на груди руками. Мужчина, а напротив — женщина. В центре в месте пересечения двух составляющих знака были расположены Анна и Зина. Они так же были обнажены и лежали с закрытыми глазами, голова к голове. Все люди были замкнуты в одну цепь длинной серебряной цепочкой. Заключена была фигура вместе с людьми во что-то напоминающее клетку Фарадея. По лучам этой страной четырехконечной звезды пробегали электрические искры, а воздух насыщенно пах озоном.

Все то время, пока его тащили, Грубер не терял сознания полностью, просто неожиданность нападения, удар по голове и само падение вызвало резкий переход к раздвоению его сознания, которое на этот раз словно приобрело, наконец-то, свой законченный вид. Пока одно сознание плавало где-то в полубессознательном состояние, отмечая все неровности пола, по которому их тащили, и сетуя на то, что расслабились и так бездарно попались, другая часть посылала мощные ментальные волны, в которых ясно ощущался призыв. Вот только кого он звал для самого Грубера оставалось загадкой. Эта часть была с ярко выраженной главенствующей компонентной, но в ней практически не ощущалось человеческого начала. Словно на передний план выступил зверь, умный, хитрый, обладающий гораздо лучшим набором различных даров Улья, чем иные иммунные, но одновременно с этим, обладающий весьма скудными желаниями и потребностями, среди которых не было даже инстинкта размножения. Над всеми желаниями у этой половины превалировало желание пожрать и все остальные ее действия были нацелены на этот удовлетворение этой потребности.

Зрение раздвоилось, и даже при закрытых глазах Грубер начал видеть странные образы, картинки, находящиеся за пределами здания. Сначала один, затем два, а затем все больше и больше, пока все они не составили этакую стену в подсознании, увешанную мониторами, с которых можно было наблюдать то, что происходит в обозреваемом периметре. Следом за зрением появилась тупая уверенность, что, если потянуть за каждый из этих мониторчиков, то можно дотянуться до особи, чьими глазами на монитор и передается картинка. Да не просто так потянуться, а влиять на этих особей, отдавая приказы, даже не сомневаясь в том, что они будут исполнены.

Качнувшаяся дверь шлюза больно стукнула Грубера по затылку и та часть его сознания, что еще плавала в полусне, резко пробудилась. Одновременно с этим он вспомнил, когда ощущал все те непередаваемые чувства, что чувствовал сейчас. Это было в том самом кластере Нолда, где Зина поселилась в его голове, и он встретил Снегиря. Тогда на площади он тоже словно бы видел глазами тех измененных, которые составляли свиту элитника, вот только ощущения того, что он внезапно стал альфа-самцом в тот раз у него не было, наоборот, его самого элитник по каким-то причинам попытался «включить» в свою свиту, и лишь чудо помогло тогда противиться этому мощному зову.