— Неожиданный и весьма приятный сюрприз, — дребезжащий голос заставил сосредоточиться на настоящем и попытаться отодвинуть на задний план ту часть собственного «я», которая стремилась во что бы то ни стало присоединиться к снующим возле электростанции тварям. Приподнявшись на локтях, Грубер увидел невысокого худого мужика средних лет с водянистыми глазами. — Шикарный потенциал, а вот этот вообще не понятно что, — и он легонько пнул Грубера в бок.

— Ты кто такой, убогий? — сумел выдавить из себя Грубер, отмечая, что Снегирю, похоже, досталось больше, потому что он все еще не приходит в себя.

— О, зови меня просто, Часовщик, — мужик захихикал совсем по бабьи тонко, мерзко и потер руки. — Эти говноеды выгнали меня из Института, мол, мои начинания попахивают бредом сумасшедшего. Раньше я занимался исключительно теорией, наблюдениями, но теперь пришло время проворить все на практике. Все равно золотая жемчужина и срединный кластер — это миф…

— Надо же, — в ответ протянул Грубер. — Хоть в чем-то мое мнение на этот раз полностью совпало с мнением Института, это в том вопросе про начинания с четким запашком психушки.

— Молчать! — снова тычок в бок. — Пошевеливайся, те двое, что в цепи находятся, вот-вот сдохнут. А потенциала этих двоих вполне хватит, чтобы подлатать защиту, да и исполнить мою задумку. На этот раз должно сработать, и стаб наконец-то станет абсолютно недвижим.

— Ну ты и дебил, — Грубер покачал головой и тут же понял, что не стоило этого делать, потому что голова резко закружилась, вплоть до тошноты, а гул в голове стал практически невыносимым. — Когда до тебя дойдет, что нельзя играть в такие игры со Стиксом. Нельзя! Это полуразумный мир, мать твою, и он примет меры, чтобы не допустить смещения баланса.

— Я сказал, молчать! Долго ты еще возиться будешь? — Грубер скосил глаза в сторону и увидел, что рядом лежит абсолютно голый Снегирь, а здоровяк, притащивший их сюда, сопя, шагнул к нему. — И выруби уже этого слишком умного. Батарейка не должна разговаривать.

Грубер не успел защититься. Как и в прошлый раз удар был стремительный и практически не заметный. На этот раз он пришелся не вскользь, и Грубер, дернувшись, отключился. Так во всяком случае показалось и Часовщику, и его помощнику. Осознание, что что-то идет не так, возникло, когда здоровяк нагнулся, чтобы начать раздевать Гребера, но внезапно глаза жертвы распахнулись и уставились прямо ему в лицо. Здоровяк отпрянул и захрипел, а Часовщик, встрепенулся и с удивлением смотрел, как его помощник дернулся и обмяк, а с пола стремительным движением поднимается рейдер, которого его прибор определения уровня дара не сумел правильно прочесть. Резким движением Грубер отшвырнул в сторону кусок окровавленной плоти, в которой Часовщик с нарастающим ужасом узнал часть глотки с бросающейся в глаза рефленкой трахеи. Подняв глаза, он посмотрел на лицо Грубера, и попятился спиной вперед, потому что с улыбающегося лица на него внимательно смотрели светлые глаза, вот только даже под пытками главный по прозвищу Часовщик не сказал бы, что эти глаза принадлежат человеку. Часовщик много провел времени на Стиксе и повидал много чего и кого, и с теперь готов был поспорить, что на него, не мигая с жестокой неотвратимостью во взгляде, смотрят глаза весьма развитого элитника.

Грубер поднял руку, и резко махнул ею. Потолок в тот же миг начал рушиться, пропуская во внутрь измененных. Их было немного, но даже двух кусачей и четырех топтунов вполне хватило бы, чтобы справиться с довольно крупным отрядом обученных бойцов, которых здесь вовсе не было.