Сейчас Пол рассматривал публику «Летнего сада» с тем же тщанием. Он проглядел штурмовика, следившего за ним у Дрезденского проулка, и твердо решил не повторять столь непростительный для киллера промах.

За несколько минут Пол не почувствовал прямой угрозы, хотя кто знает? Посетители «Летнего сада» могли оказаться простыми обывателями, которые за едой и разговорами коротают жалкий субботний полдень и посторонними не интересуются, а могли – и подозрительными нацистами-фанатиками вроде Хайнслера, самоубийцы с «Манхэттена».

«Я люблю фюрера…»

Пол бросил газету в урну, пересек улицу и вошел в ресторан.

– Пожалуйста, мне столик на троих, – попросил он.

– Любой выбирайте! – отозвался издерганный метрдотель.

Пол занял столик внутри ресторана и, словно невзначай, огляделся. Никто не обращал на него внимания.

Вроде бы не обращал.

Мимо столика профланировал официант:

– Вы готовы сделать заказ?

– Принесите пиво.

– Какое именно? – уточнил официант и перечислил сорта, Шуману совершенно незнакомые.

– Самое первое. Большую порцию.

Официант отошел к стойке и принес высокий стакан с пивом. Пол жадно сделал глоток и понял: сладковатый фруктовый вкус напитка ему не нравится. Отодвинув стакан, он закурил (сигарету вытащил из пачки под столом, чтобы никто не заметил американское название).

В ресторан вошел Реджинальд Морган. Как ни в чем не бывало он огляделся по сторонам, заметил Пола и направился к нему.

– Дружище, как я рад видеть тебя снова! – воскликнул Морган по-немецки, пожал Полу руку, уселся напротив и вытер вспотевшее лицо носовым платком; в глазах плескалась тревога. – Едва успел. Только закончил, и шупо подъехали.

– Тебя кто-нибудь видел?

– Вряд ли. Из проулка я вышел с другой стороны.

– Здесь безопасно? – спросил Пол, оглядываясь. – Не стоит ли перебраться в другое место?

– Нет. В это время суток неестественно убегать из ресторана, не поев. Мы же не в Нью-Йорке! Берлинцы к еде относятся трепетно. Здесь даже конторы на два часа закрываются, чтобы люди обедали без спешки. Завтракают они дважды! – Морган похлопал себя по животу. – Теперь ясно, почему я так радовался, что меня сюда отправили? Вон, – он протянул Полу толстую книгу, – видишь, я не забыл, что вернуть должен.

На обложке было написано «Mein Kampf», и Шуман перевел название как «Моя борьба». Автором значился Гитлер.

«Неужели он правда написал книгу?» – удивился Пол.

– Спасибо! Ты мог не торопиться.

Пол затушил сигарету в пепельнице, но едва она остыла, спрятал в карман, чтобы не оставлять следов, которые укажут на него.

Морган подался вперед, словно шепча сальную шутку:

– В книге сто марок. Еще адрес пансиона, в котором ты остановишься. Он к югу от Тиргартена, на Лютцовплац. Как добраться, я тоже написал.

– Комнаты на первом этаже?

– Твои комнаты? Не знаю, не спрашивал. Думаешь об отходном пути?

Если конкретно, то Пол думал о притоне Малоуна с заблокированными окнами и дверями и о торжественном знакомстве с вооруженными моряками.

– Ну, глянешь на пансион. Возникнут проблемы – подыщем другой. Хозяйка, кажется, ничего. Зовут Кэт Рихтер.

– Она нацистка?

– Не употребляй здесь это слово, – тихо посоветовал Морган. – Оно тебя выдаст. «Наци» – жаргонное баварское слово, означает «простак».