Может, пожалуй, даже пригласить его разделить с ней ложе. Из благодарности, не из любви. Господи, неужели он так низко пал, что согласен на такую близость?.. Да это уже в тысячу раз хуже, чем вообще никогда с ней не спать!

— Готовы сделать заказ, сэр? — прервал его раздумья чей-то бодрый голос.

Макс вздрогнул от неожиданности: перед ним стоял официант в ослепительно белом форменном пиджаке с черной бабочкой, выделявшейся на этом белоснежном фоне; через руку было перекинуто туго накрахмаленное льняное полотенце; бесстрастное лицо, гладко зализанные волосы, блеском напоминающие мех выдры.

— Пока нет, — ответил Макс. — Я жду одного человека. Он должен появиться с минуты на минуту.

Макс оглянулся вокруг. Сидящие за столиками безукоризненно одеты — настоящие лондонцы из Сити. Солнечные лучи из высоких окон освещают их сосредоточенные лица, хранящие полную серьезность в процессе поглощения яиц и копченостей. В дальнем конце зала две бесформенные женщины средних лет — судя по отсутствию косметики, твидовым костюмам и практичной обуви, представительницы титулованной аристократии — попивают чай и отщипывают кусочки бриошей. Прямо сцена из какого-нибудь спектакля! Ни единого изъяна. Чтобы их все-таки обнаружить, ему пришлось повертеть головой. Вот у колонны приткнулся столик на колесиках с горой грязной посуды, стаканами из-под сока со следами мякоти, серебряными ведерками с растаявшим льдом. Над корзиной с бриошами у него на столе вдруг зажужжала… муха. А на ковре в глаза бросилось пятно от пролитого кофе.

Обернувшись ко входу, он увидел, как мимо огороженного белой решеткой музыкального бара в центре зала, где по вечерам негромко играет пианино, в его сторону движется молодая темноволосая женщина. Высокая, с длинными ногами, одним своим видом вызывающая желание, она шла свободной походкой женщины, которая не осознает собственной красоты. Ничего искусственного, заранее рассчитанного. Зачарованный Макс ощутил, как внутри что-то обожгло его, будто он одним глотком выпил всю чашку горячего кофе.

«Господи, — поразился он, — шесть лет, а я все еще реагирую на нее, как какой-нибудь мальчишка при появлении своей девочки!»

Вот она идет к его столику — теплая оливковая кожа так и светится, черные волосы разметались по плечам… совсем как у девушки с картины Караваджо. Наверное, чтобы как-то смягчить впечатление от своей экзотической внешности, женщина была одета как нельзя более скромно: прямая твидовая юбка, белая шелковая с открытым воротом блузка, единственное украшение — нитка жемчуга. Макс вспомнил, что подарил ей эту драгоценность, протаскав ее в своем портфеле целый день, когда она получила право на адвокатскую практику после заключительного экзамена. Странно, подумалось ему, почему она носит только одну серьгу? Прямо как пират какой-то. Все эти годы рубиновая «слеза» у нее в правом ухе. Она говорит, что это ее талисман.

Завидев Макса, женщина широко улыбнулась.

— Привет! — помахала она ему рукой с расстояния примерно двадцати метров.

Макс отметил, что многие головы обернулись в ее сторону. Куда только подевалась традиционная британская чопорность! Что ж, у британцев, похоже, губа не дура.

Наконец Роза подошла и села за столик. Щеки ее раскраснелись, она тяжело дышала, как будто ей пришлось долго бежать вниз по лестнице, пренебрегая лифтом, который в этом старинном отеле тащился, словно дряхлый дворецкий, еле передвигающий ноги.

От нее пахнет утренней свежестью сада, подумал Макс.

— Простите, что опоздала. Проспала. Почему-то спала как убитая. Наверно, еще не акклиматизировалась после перелета через океан. Зря вы не постучали мне перед тем, как спуститься в ресторан.

«Господи, знала бы она, как близок я был вчера вечером к тому, чтобы не только постучать к ней в дверь, но и!.