А Буш, в свою очередь, почувствовал, что она затевает что-то недоброе. В ней звенела новая, до предела натянутая струна, которая никогда не ощущалась раньше… Как будто кто-то заложил в нее определенную программу, как в компьютер. Если заправилы нового режима поймали вместе с Лэнни и ее, она наверняка прошла тот же учебный курс, что и сам Буш. А обнаружив ее необычные способности и некоторый опыт в Странствиях, институтские вояки могли натаскать ее на роль убийцы Силверстона. Вот почему Буш не раскрыл ей своих истинных намерений. Итак, паутина из настоящего тянула свои липкие нити и сюда, в прошлое.

Наверное, власти, потеряв его из виду, послали взамен ее — и, скорее всего, не одну. Ведь она говорила когда-то, что боится Странствовать без компании… Отсюда следовал вывод: она возвратится сейчас не одна. По дворцу как пить дать шастает целая шайка сторонников жесткого режима, значит, она обязательно приведет на хвосте кого-нибудь из них… Даже если с ней и впрямь придет Силверстон. Может, они подождут, пока он выстрелит в Силверстона, а потом… Но у Буша имелись свои преимущества: его намерения никому не были известны. И он должен был делать то, в чем принес клятву, — спасти Силверстона.

Буш подумал и решил, что не стоит торчать здесь и ждать, пока его сцапают. Нет, он не мог доверять Энн. С ружьем наготове он прошел сквозь дверь и очутился в коридоре.

Дверь в комнату напротив оказалось широко распахнутой. Там гладили белье, поминутно меняя тяжелые нагретые утюги. Буш мимоходом разглядел на белье монограмму «К. В.» и короны по углам простыней. Он прислонился к косяку и, напряженно сузив глаза, наблюдал за темным провалом коридора.

Минуты ожидания превратились в годы, потом в столетия, и мерзкий холодок страха начал растекаться по животу. Конечно, всегда можно вернуться в две тысячи девяносто третий, но ведь там его ждут с отчетом. А если навеки нырнуть в Прошлое, попробовать затеряться в девонском или кембрийском? Вновь обретенное ощущение цели и смысла там никуда не денется и не позволит чувствовать себя одиноким. О, как неизмеримо время — даже время человеческой жизни!

Кто-то не таясь побежал по коридору — Буш услышал торопливые шаги. Он поспешно нырнул поглубже в комнату, спрятался в тень.

Появился запыхавшийся человек; он был высоким, светловолосым и явно знал не только, кого ищет, но и где ему искать. Он не раздумывая протянул Бушу руку, и в этом жесте было столько дружелюбия, что Буш с улыбкой подал руку в ответ. Он не сразу понял, кто появился перед ним, но этот человек показался ему самым близким из всех незнакомцев.

— Ты?

— Я!

Да, это был он сам; его будущее «я» вынырнуло из потока времени, чтобы поддержать и укрепить Буша в его намерении. Это походило на объяснение в любви. Целая буря чувств переполнила Буша при виде себя самого, все слова внезапно застряли в горле. Но видение длилось лишь секунду: тут же коридор опустел — Буш будущего растворился во мраке.

Рыдание сжало его горло, и безудержные слезы побежали по щекам. А как только он взял себя в руки, снова послышались шаги. На этот раз приближалась не одна пара ног, и Буш попятился от светлого прямоугольника раскрытой двери.

Он с некоторым злорадством представил, как выскочит на Силверстона из-за угла, так, как тот сам проделал в юрском. Но теперь Буш понимал, что в тот раз Силверстон, должно быть, принял его за агента Стенхоупа, Хауэса и прочей военной шатии.

Из темноты вынырнули двое, остановились в ярде от невидимого Буша. Уже по шагам можно было сказать, что оба принадлежали к его времени, какую бы «здешнюю» одежду они ни носили. Одной была Энн; ее сопровождал джентльмен в смокинге. Буш не смог разглядеть его лица, но по фигуре понял: этот человек — не Силверстон.

Двое, все еще не видя Буша, вошли в комнату.