– А сейчас я открою вам шесть аксиом нашей профессии, которые вполне можно расширить до вселенского применения. Итак: человек может красоваться перед вами и заявлять: «Я – червевод», – а червевод может стоять в сторонке, не говоря ни слова. Как узнать, где правда? Её скажут черви!

Объясняю подробнее. Если мы видим жёлтых болезненных червей рядом с отъевшимся уродом, у которого слоями свисает жирный подбородок и который одет в великолепные одежды, кто здесь виноват? Черви, которые, кроме воды и пространства, ничего не знают? Или тот, кто должен был заботиться о них? Можем мы назвать его червеводом? Судите сами. А вот другой червь, сильный, упорный, розовый как свет зари! Именно по червю только и можно судить о том, хороший ли у него хозяин. Настоящий червевод без устали драит сегменты, регулярно очищает сочленения от грязи, скребёт и вычёсывает плавники до тех пор, пока они не начинают сверкать, как чистое серебро! Он пребывает в некоем мистическом единении с приливом и морем, и в душе его царит безмятежный покой, ведомый лишь настоящим червеводам!

Да, и вот ещё что. Ты, Кугель, пока ещё мало знаком с этим ремеслом, но сдаётся мне, что ты поступил очень правильно, придя ко мне за наукой, поскольку у меня очень суровая школа. Либо ты научишься плавать, либо утонешь, будешь убит ударом хвоста или, что куда хуже, вызовешь моё неудовольствие. Но начал ты хорошо, и обещаю, что и учить тебя я буду на совесть. Ты не подумай, что я человек грубый или жестокий – нет. Думая так, ты впал бы в глубокое заблуждение! Верно, я человек жёсткий, пусть даже суровый, но в конце концов, когда я решу, что ты наконец стал настоящим червеводом, ты ещё поблагодаришь меня.

– Вот уж порадовал, так порадовал, – пробормотал себе под нос Кугель.

Дрофо не обратил на это ни малейшего внимания.

– А тебе, Ланквайлер, может, и недостаёт упорства Кугеля, зато у тебя есть серьёзное преимущество. Ведь ты уже совершил путешествие бок о бок с Вагмундом с его больной ногой. Я ведь уже указывал на некоторые твои ошибки и недочёты. Надеюсь, мои замечания все ещё свежи в твоей памяти, да?

– Ну, ещё бы! – льстиво улыбаясь, отозвался Ланквайлер.

– Вот и отлично. Тогда покажешь Кугелю, где у нас что, и снабдишь его хорошим инструментом. Скажи‑ка мне, Кугель, а нет ли у тебя с собой парочки добрых стремян?

Кугель отрицательно помотал головой.

– Я так торопился, что забыл прихватить их с собой.

– Жаль, жаль… Ладно, можешь пока пользоваться превосходным снаряжением Вагмунда, да только смотри, ухаживай за ним как следует.

– Не извольте беспокоиться.

– Тогда иди и приготовь все необходимое. Скоро нужно будет выводить червей. «Галанте» отходит сразу же, как только Сольдинк отдаст приказ.

Ланквайлер отвёл Кугеля на нос в кладовую под форпиком. Там он порылся в сваленном на полу снаряжении, отбирая все самое лучшее для себя, а на долю Кугеля оставляя то, что посчитал негодным.

По ходу дела Ланквайлер поучал Кугеля:

– На старика Дрофо можешь особо внимания не обращать. Уж больно он просолился за долгие годы в море, да к тому же я сильно подозреваю, что он балуется червячьей ушной серой – порой ведёт себя как‑то странно.

Ободрённый таким любезным к себе отношением, Кугель осторожно спросил:

– Если мы имеем дело всего лишь с червями, зачем нам столь грубое и тяжёлое снаряжение?

Ланквайлер непонимающе взглянул на него, и Кугель поспешно добавил:

– Насколько я понимаю, мы работаем с нашими червями за столом, в крайнем случае – на скамье. Вот я никак в толк и не возьму, с чего это Дрофо то и дело поминает разные тяготы и разгул стихий. Мы что же – должны полоскать червей в солёной воде или выкапывать их по ночам из болота?

Ланквайлер усмехнулся.