|
Основание мшистого земляного горба наползло на темный круг. Холм вздрогнул, будто в последний миг ощутил что-то, и начал останавливаться, но не мог сделать это быстро и по инерции полз дальше. Круглое пятно стало темнее. — Сейчас полыхнет, — сказал Болотник. Крошечные сине-зеленые язычки пламени вырвались из земли. Вспузырилась, захлюпала болотная жижа, холм колыхнулся, как желе на тарелке, дерево на вершине затряслось. Огонь стал красным, загудел и рванулся кверху, облизывая мохнатые бока. И тут холм подскочил. Я не поверил своим глазам — здоровенный горб подпрыгнул на полметра и тяжело упал; вершина вмялась, бока колыхнулись — будто это был мех с водой. Аномалия под названием «огненная лужа» заработала в полную силу, фонтан пламени ударил в небо. Если бы холм угодил на ее середину — прожгло бы насквозь, но он каким-то образом смог понять, что происходит, и подался вбок. Завеса пламени встала вокруг аномалии, раскаленный воздух колебался, волна жара поползла во все стороны, даже мы ощутили ее. Деревце на вершине вспыхнуло, как факел. Содрогаясь, холм полз в глубь берега, а аномалия жгла его. Мох выгорел, бока украсились темными подпалинами. Скорость его уменьшилась, должно быть, жар повредил что-то внутри. Обгоревшие склоны казались лысыми, темная земля — натянутой и сухой, будто кожа больного человека. Черные комья сыпались с нее, она трескалась, тяжело вздымалась и опадала — холм дышал. Огненная лужа погасла, языки пламени исчезли, раскаленный фонтан втянулся в землю. Плот быстро плыл дальше, а холм тащился прочь от реки. Вдруг целый пласт земли на его боку с шелестом сполз, обнажив лиловую плоть, мутно-прозрачную, влажную, похожую на огромного моллюска. — Это что такое? — спросил я. — Болотник! — Вижу, — откликнулся он. — Понятия не имею, что там у них внутри. Я так и не смог разглядеть, что скрывается под земляной коркой; нас вынесло на стремнину. Плот закачался, мы присели, а затем поворот берега скрыл аномалию и ползучий холм, лишь вершина с догорающим деревом еще некоторое время маячила вдалеке. Когда я вернулся к навесу, Анчар неподвижно лежал на боку, вперив взгляд в окаймляющие реку заросли. Хохолок устроился между ящиков и хрустел сухарями, Катя села у бочонка, баюкая сломанную руку, Кирилл с Алексом встали на передке, а Болотник принялся разматывать волчью лозу. — Болотник, сколько нам еще плыть? — спросил я. — В Грязевое озеро попадем поздно ночью, — ответил он. Небо потемнело, стало холоднее. Анчар вновь улегся на спину, закрыл глаз и, кажется, заснул. Подойдя ко мне, Алекс негромко сказал: — Слышь, напарничек… Давай назад отойдем, хочу тебе кой-чего показать. «Кой-чего» оказалось свертком листьев зеленухи, который он достал из кармана на бедре. Мы сели по-турецки, Алекс положил сверток между нами и развернул. Я нагнулся, разглядывая круглую зеленоватую штуку, похожую на шляпку гриба, с розоватой бородавкой в центре. Перевел взгляд на Алекса, спросил: — Ну и что это? — Артефакт, думаю. Никаких воспоминаний у тебя не возникает? Я прищурился, осторожно коснулся «гриба», скользнул пальцами по гладкому боку. |
