Красивым своего единственного наследника отец не назвал бы, но было в Полозе что-то такое, пусть постоянно ускользающее и непонятное, что заставляло обращать на него внимание. А еще - бояться. Уж больно холодным и расчетливым был его взгляд, сразу видно, что сильные чувства еще не касались души молодого двухсотпятидесятилетнего преемника, а значит, не могли оставить отпечатка на челе и в глубине глаз. Ничего, он будущий Владыка Золотоносных Гор, ему нужно думать о благополучии и дальнейшем процветании царства, а любовь… Любовь в политике лишь помеха, подчас немалая. Уж кому-кому, а Владыке это было хорошо известно.

    -  Вот все отчеты, отец. - Сын небрежно бросил на стол довольно толстую кожаную папку. - Можешь проверить.

    -  Я уверен, что там все в порядке, Полоз, - мельком взглянул на бумаги Владыка и снова заходил по кабинету. - Сядь, мне нужно поговорить с тобой.

    -  Что-то случилось? - спокойно поинтересовался молодой человек, выдвигая кресло и разваливаясь в нем с грацией сытно пообедавшего кота.

    -  Нет… То есть - да.

    -  Я слушаю.

    Он слушает. Если б этот мальчишка только знал, как трудно сейчас отцу сказать то, что он собирался. Действительно трудно, а главное - не знаешь, с чего начать.

    -  Полоз, - начал наконец Владыка, а сын, скрестив руки на груди и приняв самую расслабленную позу, приготовился слушать. - Тебе уже двести пятьдесят лет…

    -  Я помню, - хмыкнул «мальчишка».

    -  Не перебивай. - Отец остановился напротив него и смерил тяжелым взглядом. - Ты - мой единственный сын, что это значит - тебе хорошо известно, и уже давно пора задуматься о наследниках, но у тебя до сих пор голова забита чем угодно, только не этим.

    -  Вообще-то моя голова забита по большей части мозгами, - не удержался тот от колкости. - И, замечу, не самого последнего сорта; может быть, даже высшей пробы…

    -  Не дерзи! - слегка повысил голос Владыка. - Я понимаю, что быть Великим Полозом и Хранителем Золота достаточно обременительно, но ведь ты не хочешь, чтобы наш род угас?

    Опять начинается старая песня - старику не терпится навязать сыну молодую жену и с благоговейным трепетом ожидать появления на свет внуков, хотя бы одного. Странно, Полоз никогда раньше не замечал у отца излишней любви к детям; даже когда сам Полоз был маленьким, венценосный родитель обращался с ним как с взрослым, а уж всяких умильных сюсюканий и вовсе не допускал. Матери же молодой наследник вовсе не помнил, она умерла через несколько дней после его рождения, а две мачехи, не оставившие о себе почти никаких воспоминаний в душе подрастающего мальчишки, недолго задержались на этом свете. Больше Влад жениться не решался (или не хотел) и вот уже около двух столетий смиренно вдовствовал. Тяготило отца столь длительное одиночество или нет, Полоз никогда не спрашивал, он был уверен, что родитель сам разберется, что к чему, но и в свою личную жизнь не позволял никому вмешиваться, не маленький уже.

    -  В политике неженатый правитель всегда вызывает кучу подозрений и самых несусветных слухов, - продолжил между тем Владыка.

    -  Это ты на себя намекаешь? - язвительно перебил Полоз.

    -  Я был женат, и доказательство этому - ты.