– Да что ж ты будешь делать, – сокрушенно сказал Ломтев. – И вам тоже с народом не повезло.

– Народ должен быть тих и безмолвен! Покорность – вот истинное достоинство простолюдина.

– И благодарность, – подсказал Ломтев. – Изыди, старик. Ты меня раздражаешь.

– Нет, так просто ты от меня не избавишься, демон, – заявил старый князь. – Ты не выполнил мою волю, и отныне я буду отравлять своим присутствием каждую минуту твоего существования! Убей моего сына! Убей! Убей! Убей!

– Утомил, – сказал Ломтев.

– Убей, убей, убей!

Ломтев поставил трубку на подставку и закрыл глаза, возвращаясь в серый мир и становясь больше. Это ведь на самом деле не «боевой режим», пусть не знающие ничего, кроме войны, князья и называют его именно так.

Это нечто большее.

Старый князь здесь тоже присутствовал, но рядом с Ломтевым он был не больше мухи. Маленький, неопасный, зато противный и назойливый.

Никакого поединка, битвы разумов, драки ментальными энергиями не случилось, слишком несопоставимы оказались силы. Ломтев был океаном, а старый князь – всего лишь лодочкой, покачивающейся на его волнах.

И Ломтев его поглотил.

Помня, что в этом мире важен символизм, он сграбастал силуэт старого князя рукой – здесь он оказался вполне материальным, или же рука Ломтева приобрела новые качества – и крепко сжал в кулаке, чувствуя, как призрак растворяется, вливается к нему под кожу, как от него не остается и следа.

Что ж, Ломтев знал, что этот момент наступит. Если на первых порах от старого князя и его советов было все же больше пользы, чем вреда, сейчас эта польза иссякла, и ничего, кроме раздражения, призрак у Ломтева не вызывал.

Он открыл глаза, и на него обрушился каскад чужих воспоминаний. Картинки из прошлого, которое было не с ним. Восемьдесят девять лет истории о долге и войне, о служении отечеству и царю, история, побед и поражений, и ситуаций, когда тебе не дали сделать то, что должен. А бездействие, пусть даже и вынужденное, хуже поражения. История, изобилующая кровью, разочарованиями и смертями.

И главным разочарованием, естественно, был его старший сын.

На самом деле, для восьмидесяти девяти лет там было не так уж и много всего… Видимо, память старика избирательна и подвержена возрастным изменениям.

Минут пять Ломтев наслаждался этим слайд-шоу, а потом сжал его в архив и отправил куда-то на задворки подсознания. Пусть лежит там и ждет своего часа.

Если этот час вообще когда-нибудь пробьет.

Ломтев взял трубку, разжег погасший огонь, задумчиво затянулся.

Вряд ли он будет скучать по вздорному старикану с маниакальным желанием уподобиться Тарасу Бульбе. Ломтев не ожидал, что избавиться от назойливого старика будет так просто, и теперь испытывал облегчение и просто наслаждался тишиной, более не нарушаемой призывами к убийствам.

Но вместе с облегчением пришло что-то еще.

Только освободившись от своего спутника, Ломтев понял, как тот ему мешал. Видимо, он все же занимал какой-то кусок мозга, стеснял Ломтева, ограничивал его полноту контроля, делал не целостным, делал его слабее, висел на его ногах тяжеленной гирей.

Говоря проще, отжирал часть его ресурсов и снижал быстродействие.

Теперь же, став единственным и полноценным владельцам этого тела (так себе тела, честно говоря, изрядно поношенного, но иногда приходится играть с тем, что есть) Ломтев чувствовал себя на свои честные «за пятьдесят», а не чужие «почти девяносто». Пусть он и не изменился внешне, но где-то внутри с его плеч упала настоящая гора.

Он узнал многое. Он стал мыслить яснее.

Ему открылась другая картина мира.

Он наконец-то выяснил, что же произошло с родом Громовых и какие именно разногласия между князьями вылились в столь бурную дискуссию с обменом молниями.